Александр Терентьев - Армейские байки (сборник)

Мы их быстренько захуярили и начали над третьей думать. А думать особо времени нет. Тогда басист Серега и говорит:

– Парни, у меня есть заебательская кассетка. Группа «Крематорий». Слышали?

– Нет, – отвечаем, – не слышали.

И в самом деле, с творчеством этой замечательной, и с той поры любимой, группы я ранее знаком совсем не был. В общем, послушали мы кассетку и выбрали «Безобразную Эльзу». А там совершенно дивный припев: «Ведь мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть», – и музычка такая – ля-ляля, ля-ля-ля. Короче, за ночь, под бутылку спирта, мы эту песню разучили и отрепетировали. А наутро, за день до конкурса, приходит майор и говорит:

– Я хочу вас послушать.

– А может, не надо, Василий Петрович? Ей же богу, одно расстройство из-за вас, то конкурсы дурацкие, то послушать…

– Ничего не знаю, играйте, что вы там насочиняли.

– Ну, значицца, насочиняли мы две песни, одна лирическая на стихи советского поэта Сергея Есенина, другая про морскую пехоту, а третью песню мы исполним из репертуара известной группы «Крем» ( полностью-то название нельзя же было майору говорить ).

Короче, поем. И вот доходим до Эльзы:

В общем, у майора постепенно шапка подымается, глаза, за и без того увеличивающими стеклами очков, выпрыгивают из орбит, а на словах: «Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть» – командир не выдерживает и начинает орать:

– Какой спирт? Какая Эльза?! Вы что, с ума посходили? Отставить!

– Василий Петрович. У нас три варианта: либо мы не выступаем вообще, либо выступаем с двумя песнями, либо с тремя, но заменить мы ее уже не успеем – завтра конкурс.

И тогда майор принимает соломоново решение:

– Хорошо, исполняйте, но «сдохнуть» замените на «выжить».

Охуительно! «Мы живем для того, чтобы завтра выжить». Бред сивой кобылы. Но делать нечего, приказ есть приказ.

Короче. День конкурса. Все волнуются, куча разных военных ансамблей за сценой. Пустой зал, лишь в центре горстка погон тусует – жюри, типа. Генералы разные, адмиралы, дела – волоса. И перед началом конкурса председатель жюри толкает речь:

– Так, мол, и так, перестройка, гласность, необязательно петь на военную тематику, пойте о наболевшем.

Ага, щаз. Мы где-то ближе к концу выступали, а перед нами все как из передачи «Служу Советскому Союзу» сбежали:

– Мы-ы-ы бравые танки-и-исты-ы-ы!

– Шторрррма! И мы, морячки бесстра-а-ашные-е-е!

В общем, «фуражка да шинель» в тематике. И тут мы такие выходим. Сначала хевиметал про морскую пехоту. Ну, этим никого не удивишь. Потом панклирика, тут народ заинтересовался, к кулисам подтянулся, те, кто в зале был, к сцене подошли. И тут мы дали:

– Безобразная Эльза, королева флирта, с банкой чистого спирта я спешу к тебе…

Народ в шоке, свистят, беснуются, но с положительными эмоциями.

И тут Колеся, гитарист-вокалист, – на меня оглядывается и бровьми двигает, мол, какую версию петь?

«Нашу, нашу пой, оригинальную», – показываю ему знаками.

И понеслась:

– Ведь мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть. Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть. Лай-ла-ла, лай-ла-ла, лай-ла-ла.

Народ перед сценой уже в полном ажиотаже, из-за кулис, как сейчас помню, пацаны-конкурсанты большой палец тянут, мол, «клево замочили»…

Отыграли мы последний аккорд, робкие жидкие аплодисменты, и все на жюри оглядываются. И тут – гробовая тишина. Дюжие полковники-генералы с суровыми лицами сидят и молчат. Те братки, что перед сценой тусовались, сдрыснули от греха подальше. И вот в тишине один из членов жюри произносит:

– Ну что ж. Будем считать это неудавшимся экспериментом. Следующая группа!

Усталые, но довольные дети возвращались домой. По большому счету, насрать нам было на победу, зато мы их, сука, всех сделали. И пофигу была выволочка от майора.

Зато волшебная сила искусства в очередной раз зажгла над нами фонарик и капельку осветила наши души. И подняла, разумеется, настроение.

Я сейчас вспомнил. Про строй.

Когда я служил в советской армии (какой же строй без армии, а армия без строя?), служил в оркестре мой дембель – Вовка Лыков. Вован-моркован, как он себя называл. Шутник, балагур и ваще веселый парень.

Командира выводил из себя на раз.

Шли мы как-то по городу строем, майор рядом, все как положено. И проходим мы это мимо ШМАСа – Школа Младших Авиационных Специалистов. Знаменита тем, что там нес службу Алексей Глызин и по этому поводу имеется табличка на двери казармы и даже почетные кровать и тумбочка Алексея Глызина. На эту кровать кладут спать в качестве поощрения отличников боевой и политической подготовки.

Ага, так проходим мы мимо этого ШМАСа, а там, у ворот, стоит самолет. Невысоко так, стоит, можно было даже полазить по нему. ЯК-40. Маленький такой. И тут Вован говорит командиру:

– Товарищ майор, разрешите обратиться?

А мы, чтоб ты понял, мы никогда таким уставным обращением в жизни не пользовались. Мы ваще нашему майору кровушку пили, хуй на него ложили, называли по имени-отчеству и уставные «разрешите», «есть», «так точно» – никогда в жизни не применяли. Понятное дело, что майор от такой хрени не только опешил, но и сразу заподозрил неладное.

– Обращайтесь, Лыков.

– Товарищ майор, разрешите выйти из строя.

– Зачем?

– Разрешите потрогать носик самолета ЯК-40.

И это же все на серьезном тоне таком.

Торжественном, я бы сказал.

…Мы этот носик самолета ему до самого дембеля помнили.

Этот же Лыков однажды еще раз подобную хрень учудил. Я уж не помню очередность событий – до или после самолета.

Сидим раз с оркестром на репетиции, играем. А Вован, как всегда, балуется. И сам не играет, и другим мешает. Дирижер на него рассердился и послал в бытовку – бытовая комната такая – заниматься самостоятельно.

Лыков ушел, через минуту приходит. И к майору:

– Товарищ майор, разрешите обратиться.

– Что случилось, Лыков?

– Я никак не могу в бытовке играть. Там темно и страшно.

– Там что, света нет?

– Никак нет, товарищ майор.

– Лампочка перегорела?

– Не могу знать. Я выключатель не нашел.

– Лыков! Перестаньте паясничать! Вы мешаете работать. Идите занимайтесь!

– Есть!

Уходит.

Мы начинаем играть, снова появляется Вован-моркован.

Прямо посредине игры обращается к дирижеру:

– Товарищ майор, разрешите обратиться.

– Лыков, что вы от меня хотите?!!! – Это с ним уже нервный срыв случился.