Валерий Михайлов - Наркоманские сказки

– Пойдём к попу. У него сегодня долгий приход.

– Пойдём, – согласилась Широчка и села на кровати.

– Ты куда? – спросил её Глюк.

– Ты же сам говоришь, пойдём.

– Да, но я приглашаю тебя в сон, а в сны ходят по волшебной дорожке.

– Ну, хорошо, по волшебной, так по волшебной, – согласилась Широчка.

– Тогда съешь волшебное печенье, ляг поудобней в кроватку и повтори тридцать три раза волшебное слово «криптозоология».

– А что это такое?

– Не знаю. Волшебные слова очень часто имеют только волшебный смысл.

Широчка сделала всё, как сказал Глюк, и они оказались в тусклой комнате с железной кроватью и двумя тумбочками. На кровати сидел небритый малый в майке, увешанной значками и медалями, трусах и солдатских сапогах. Он курил сигарету и хлебал одеколон «Шипр» из железной солдатской кружки.

– Здрасте, – сказала воспитанная Широчка.

– Он тебя не видит и не слышит, – сказал Широчке Глюк. – Смотри, сейчас начнётся.

Солдат тем временем докурил сигарету, бросил окурок на пол, раздавил сапогом («вот так и с врагами Отечества», – подумала Широчка) и громовым голосом крикнул:

– Отче!

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал поп.

– Мамочка родная! – вырвалось у Широчки.

Поп был в белом женском парике, короткой, едва прикрывающей тощую задницу рясе, чёрных колготках и высоких чёрных сапогах. Лицо было размалёвано, как у проститутки.

– Слушаю вас, Пал Палыч.

Только после этих слов Широчка узнала в солдате повзрослевшего пионера Пашу.

– Вот те на! – всплеснула руками Широчка.

– Не бери в голову, это сон.

– Докладывай, – приказал Паша попу.

– Хэбэ постирал, воротничок пришил, автомат почистил.

– Ладно, подь сюды. Заслужил.

Поп стал на четвереньки и чуть ли не на брюхе пополз к Паше. Паша прямо из воздуха (во сне бывает всё) извлёк большую кожаную плётку и начал стегать попа.

– О, да, повелитель, наказывай, повелитель! – скулил поп голосом до отвращения похожим на пресняковский.

– Ладно, на сегодня хватит. Оближи мне теперь сапоги.

– Благодарю тебя, повелитель! – снова взвыл пресняковским голосом поп и принялся лизать сапоги солдату Паше.

– Ладно, до дыр пролижешь. Вылижи лучше пол, а то я тут насорил малёхо.

– Слушаюсь, повелитель!

Поп принялся лизать пол у Пашиных ног, проглатывая, не жуя, окурки.

– А это тебе, чтобы не всухомятку, – с этими словами Паша смачно плюнул на пол.

– Благодарю тебя, повелитель, – особенно мерзко проблеял поп, слизывая плевок.

– Ладно, а теперь можешь снять с меня сапоги и понюхать портянки.

Поп взвыл что-то нечленораздельное, стащил сапоги и, уткнувшись лицом в портянку, полной грудью втянул аромат солдатских ног.

– Фу, какая гадость! Не хочу больше этого видеть, – возмутилась Широчка, которой стало противно, а совсем не интересно.

– Надо сказать новое волшебное слово, и мы окажемся в другом сне, – сообщил ей Глюк.

– Давай быстрее слово, иначе меня стошнит.

– Гомоапатия.

– Гомоапатия? – переспросила Широчка и очутилась в каком-то парке возле полосы препятствия.

– Где мы? – спросила Широчка.

– Во сне капитана Отморозкова.

– Он что, тоже? – удивлённо спросила Широчка.

– Не обязательно. У каждого свои сны. А вот и он.

Отморозков бодро шагал к полосе препятствий, ведя на поводке престранного субъекта, шкандыляющего рядом на четвереньках. Это был здоровенный толстяк в милицейской форме с полковничьими погонами. Он был настолько толстым, что периодически цеплял животом землю, от чего форма стала особенно грязной.

– Кто это? – спросила Широчка у Глюка.

– Полковник Конь. Начальник Отморозкова.

– Конь, а ведёт себя, как собака.

– Это называется секс по-милицейски. Сейчас Отморозков будет его трахать.

– Что, прямо здесь?

– Смотри.

Прибыв на место дислокации, Отморозков отвязал Коня и разрешил немного побегать. Конь с радостным кашлем, который должен был символизировать весёлый заливистый лай, бросился к кустам, откуда послышалось внушительное журчание.

– Ко мне! – крикнул через несколько минут Отморозков.

Конь шумно выбрался из кустов, и во всю прыть, на которую был способен, побежал к хозяину.

– Апорт! – Отморозков забросил палку чуть ли не на противоположный конец парка. Они несколько минут поиграли с палкой, затем Отморозков сделал большой глоток из появившейся чудесным образом бутылки водки, закурил сигарету, после чего сказал Коню, недобро улыбаясь:

– А теперь мы с тобой немного позанимаемся. Ползи.

Они вдруг оказались возле здоровой грязной лужи.

– У меня здоровье слабое, – взмолился Конь человеческим голосом.

– Ползи, урод! – Отморозков профессионально двинул Коня носком ботинка прямо по копчику. Конь взвизгнул, плюхнулся на живот, и пополз, что раненый бегемот.

– А теперь барьер, – приказал Отморозков, когда Конь переполз через лужу.

– У меня давление, сердце, – жалобно взмолился Конь.

– Подсадить? – ехидно спросил Отморозков, и Конь, жалобно скуля и проклиная жизнь, принялся карабкаться через забор.

– Отставить! – рявкнул Отморозков после очередной неудачной попытки Коня, – Я вижу, ты без помощи не справляешься. Ладно.

Отморозков соорудил на поводке затягивающуюся петлю, накинул на шею Коня, а другой конец перекинул через барьер.

– Ты будешь лезть здесь, а я буду тянуть тебя там, – сказал довольный собой Отморозков.

– Пошли отсюда, – сказала Глюку Широчка. – Не люблю, когда обижают животных, даже если они полковники милиции.

Пионер Паша самоотверженно мастурбировал на огромный цветной портрет Ленина, и Широчка, посмотрев немного, захотела перейти в следующий сон.

На этот раз они оказались в огромной, в стиле Людовика какого-то, зале, посреди которой стоял шикарно сервированный стол. Заиграла музыка, и зала начала наполняться одетыми в дорогие смокинги и фраки волками. Последними в залу вошли знакомый волк и…

– Да это же я! – воскликнула Широчка.

Широчка шла в великолепном вечернем платье с разрезом, и красивых туфельках на высоких каблуках. Волк был сама любезность. Остальные волки трижды прокричали «ура», и пир начался. Настроение Широчке не испортило даже главное блюдо – пионер Паша, запечённый с яблоками. К тому же он оказался настолько вкусно приготовлен, что Широчка съела с удовольствием целых три куска, хотя не считалась обжорой.

Широчка навсегда хотела остаться в этом сне, но действия волшебного печенья кончилось, и ей пришлось возвращаться.

Летом Широчка, как и все пионеры (а Широчка вступила в пионеры) поехала в детский санаторий районного значения. Была она уже большой девочкой, поэтому попала в первый отряд к Евгении Ахриповне Нечепуряк – заслуженной воспитательнице с большим педагогическим стажем работы.