Лион Измайлов - Дорогие мои

Шойгу говорит мне:

– Я вам сейчас пару анекдотов расскажу, вы их точно не знаете.

– А я вам десять расскажу, вы их не знаете, – похвалился я.

– Начали, – говорит Шойгу, и рассказывает анекдот. Посредине анекдота я говорю:

– Знаю.

– Чем кончается?

Я говорю, чем кончается, и начинаю свой анекдот, дорассказал до конца. Шойгу говорит:

– Я его знал.

– А что же не перебили?

– А я вежливый, – говорит он.

И мы хохочем, потому что он меня подловил. Хитрый Шойгу. Мы рассказали по анекдоту и разошлись.

Недели через две мы в ресторане за одним столом встретились с начальником, и, надо отдать ему должное, он напомнил этот случай и при всех извинился. А это с начальниками случается редко.

Я увидел эту девушку весной 1965 года. Был фестиваль искусств в МАИ, на нашем факультете «системы управления». Девушка показалась очень скромной, серьёзной и красивой. Она пыталась играть в какой-то студенческой миниатюре. Уже на репетиции было видно, что она очень волнуется. Я не осмелился подойти к ней, настолько она мне показалась красивой и недосягаемой.

Потом, уже через полгода, она мне говорила:

– Ты был с каким-то огромным портфелем и всем строил глазки.

– И тебе строил?

– И мне, но я не люблю таких, которые всем глазки строят.

На концерте они провалились. Она говорила очень тихо, её не было слышно в зале. Посреди миниатюры занавес закрыли. Мне эту девушку было очень жаль.

Потом я её иногда встречал в институте, но подойти к ней боялся.

Познакомились мы с Валей уже осенью, 15 сентября 1965 года. Я её остановил на улице и сказал, что давно хотел с ней заговорить, но не решался.

– Вы, наверное, сейчас торопитесь, дайте мне свой телефон, я позвоню.

Она продиктовала свой номер телефона.

Я записал: «Валя, фестиваль, 4 курс, Г68511, красивая».

Всё получилось очень просто. Позже она мне говорила, что запомнила меня с репетиций фестиваля и замечала всё это время в институте.

– И ты видела, как я на тебя смотрел всё это время?

– Конечно.

У меня с тех пор, с 66-го года, остался дневник. Дневник этот я писал уже после 9 января. Именно в этот день Валя Гецова погибла.

Дня через два после знакомства я позвонил Вале и пригласил её в Архангельское.

Она должна была идти к отцу в больницу и поэтому отказалась ехать со мной. Через день я позвонил снова:

– Вы теперь понимаете, какой я настойчивый?

– Да.

Я пригласил её на концерт оркестра Казанского авиационного института. Она согласилась. Дальше по дневнику. Мы сидели близко к сцене. Я спросил:

– Ты есть хочешь?

– Я обедала у одного парня. Он живёт на Соколе. В антракте я услышал про этого парня.

Ко мне подошел мой приятель Слава Куликов.

– Я видел, с кем ты здесь.

– Мне эта девушка нравится.

– Так она всем нравится. Только у тебя не получится ничего. Она с парнем четыре года встречается. Коля его зовут. Он на лошадях катается.

У казанцев один парень по фамилии Калина пел так здорово, что весь зал кричал и топал ногами от удовольствия. Парень этот лопоухий, некрасивый, но так живо и экспансивно пел, что его заставляли повторять каждую песню по два раза.

Через какое-то время я провожал Валю до дома. Мы сели на скамейке во дворе. Я взял её руку и поцеловал.

– Не надо, – сказала Валя.

Я ничего не ответил и продолжал целовать её руки. Она уже ничего не говорила, а только слегка отстранялась, и это было очень приятно.

Записи из дневника… Наивные такие описания, но я ничего не хочу менять и переписывать. Так я тогда думал, так записал, так оно и было. Я писал это всё спустя три месяца и всё помнил очень хорошо.

Кстати, Коля – это сын генерального конструктора Бабакина – доктора наук, академика, лауреата, директора огромного оборонного предприятия в Химках.

26 сентября.

Мы гуляли по парку Горького, я читал ей стихи Есенина:

и говорил:

– Какой иностранец может передать на чужом языке прелесть этих слов – «…в шелковом шелесте снежного шума…»

Она рассказывала о том, что папа её постоянно болеет, хотя занимался до этого горными лыжами, а теперь плохо с сердцем и повышенное давление. Папа её был кандидатом технических наук, зав. отделом и лауреатом авиационной премии имени Жуковского.

Она рассказала мне и про Колю.

Они с ним давно встречаются, но она его не любит, просто привыкла.

А знали они друг друга с детства. Жили недалеко друг от друга в дачном поселке.

Я сказал:

– Вот так и выходят замуж.

– К сожалению, да.

– Я не говорю о своём интересе. Но во всех случаях так не делай. Ведь ты кого-то полюбишь обязательно.

– Давай не будем об этом.

– Не будем.

Через день встретились в институте. Она мне рассказала, что ей обо мне говорят очень многие.

Я даже и не знал, что так известен на её четвёртом курсе. Сам я уже был на пятом.

Каждый, кто знал меня, считал своим долгом подойти к ней:

– Ты с Поляком была на концерте?

Слава Куликов подошел к Коле и стал над ним смеяться.

– Ты был на КАИ?

– Нет.

– А как же, я вроде там Валю твою видел.

– Не знаю.

– А, ну да, она же с Лионом была.

Коля навёл обо мне справки и сказал Вале:

– Он не чист на руку в отношении женщин.

Ничего себе формулировочка.

Валя спросила:

– Это правда?

Я сказал:

– На руку я чист, ничего не украл и ни одной девушке не сказал ни слова неправды.

– На моё отношение к тебе Колины слова никакого влияния не имеют.

Я приходил в институт и сразу смотрел расписание группы СУ-4-10. Приятно было знать, где Валя сейчас учится.

Коля не давал Вале встречаться со мной. Он ругался, скандалил. Однако ничего поделать с ней не мог.

Я просил бросить его, отказать ему, но она не решалась, боялась его обидеть.

Мы встречались на углу у Библиотеки Ленина. Я туда приезжал на троллейбусе с Полянки, где жил. Она жила в Обыденском переулке у Кропоткинской. Мы шли пешком до Дома культуры университета, смотрели там афишу, потом по улице Горького до бульвара, а потом по бульварам до её дома.

В её доме мы стояли между третьим и четвертым этажами. Просто болтали.

Однажды я сказал:

– Давай свою щёку на прощанье, – и поцеловал не только щёку, но и губы.

Мы гуляли по улицам и всё время болтали. С ней всё было интересно. А она вдруг как-то сказала:

– Тебе, наверное, скучно со мной?

– Да ты что? Наоборот, я хожу, болтаю и думаю, как бы тебе со мной не было скучно.

Я купил два билета на «Таганку», на гремевшую тогда постановку «Десять дней, которые потрясли мир», правда, с нагрузкой на «Палубу».

Денег катастрофически не хватало. Пошёл на Добрынинскую продавать билеты на «Палубу».