Евгений Жироухов - Гандикап – павлиний хвост. (Сборник рассказов)

Вдалеке показалась, с походкой, как утка, с боку на бок, фигура бригадира. Он подошел – и сразу с места в карьер принялся ругаться непонятно на кого: – К хренам собачьим такие работники нужны. Вшестером за два часа не могут машину загрузить. Шиш, мы такими темпами что-то на бригаду заработаем. Придется от вас одного на склад стройматериалов перекинуть. Давай, Валер, ты, что ли. Скидывай свой фартук и скоренько дуй туда… – Да как же мы тут с дедом вдвоем! – вспылил Иванов. – Специально, что ли, измываешься? – Не бузи, ну тебя в задницу, – спокойно отозвался Самошкин. – Затоптать меня хочешь – не выйдет! – Иванов оскалил зубы, точно готовая к обороне собака.

Самошкин дождался, когда Чичахов, переодевшись, направился к складу стройматериалов, и двинулся следом за его спиной, как будто ведя под конвоем.

В стылом холоде металлической полубочки склада стройматериалов погрузка и в самом деле почти не двигалась. Кузов ЗИЛа был заполнен мешками с цементом лишь на треть, водитель машины, видимо, сомлевший от ожидания, спал, похрапывая, в кабине.

Грузчики выковыривали мешки из рухнувшего штабеля, вдвоем подкидывали мешок на плечо третьего и тот по крутому дощатому трапу поднимался на кузов. Двое носили, двое грузили и двое голыми руками, то и дело матерясь и дуя на замерзшие пальцы, выдирали мешки из кучи. – Завскладом, зараза, не разрешает с другого штабеля брать, – замученным голосом объяснил Федотов, глядя, как Валерка Чичахов в рукавицах пытается ухватить угол бумажного мешка. – Подмочило их еще с лета, они и сцементировались друг с дружкой. Ну, будто каменную стенку пальцами расковыриваем. – А бригадир говорит, что вы тут ползаете, как мухи, – с кряхтеньем сказал Чичахов. – Ну, у него, конечно, только его братья да кумы работают, а остальные – дармоеды и сачки… – А чего вон додумались на своем совете бригады – звенья ввести, – подхватывая на плечо мешок, возмущенно добавил Брагин, когда-то запойный, а теперь серьезный, семейный мужик, очень ревниво относившийся к своему заработку. – Каждому звену – своя специализация. Это ж с ума сойти, какая будет несправедливость…

Чичахов выпрямился и сказал неуверенным голосом: – Ребят, а может, вправду бригадира переизбрать. Чтобы все было по справедливости…Вот Иванова…Николая, например, избрать… – Во, точно! – обрадованно взмахнул кулаком Федотов. – А то меня уже заклеймили злостным прогульщиком. Бригадир, если еще больше оборзеет, так вообще вытурит с работы и все мои восемь северных надбавок – коту под хвост…

Максимыч, философ-молчун, но в бригаде человек уважаемый, устав держать на весу мешок, дожидаясь когда Федотов подставит под него свое плечо, перебил любившего поразглагольствовать и поорать просто так в пустоту оратора: – Давай в бригадиры твою родную бабушку выберем. Ставь плечо, черт, руки уж опухли!.. – Федотов впопыхах подхватил мешок и, видимо, неловко, жестким углом придавил себе ключицу, не докричал последнюю фразу, ойкнул и пошатнулся. – Стоять, Зорька, стоять. – Максимыч быстро среагировал, поддержал Федотова и поправил ему мешок. – Вперед, докер! Вперед.

Рухнувший штабель наконец разобрали и дело пошло быстрее. Теперь двое подкидывали мешки, а остальные носили их по трапу. Кузов машины заполнялся прямо на глазах. Однако бунтарское настроение не ослабляло. Как говорится парламентским языком, микрофоном овладели все одновременно. Все бегали, кричали, ругались и вносили предложения. Даже застенчивый, как девчонка, Чичахов раскраснелся, будто лупанул стакан спирта, кричал что-то про справедливость и про Колю Иванова.

Максимыч, стоя на подаче мешков, своих предложений не вносил, а только с грустной ухмылкой на потной физиономии критиковал предложения других. – Это разве механизация! – кричал из-под мешка «зашитый» от пьянства и, может быть, поэтому всегда понуро-озлобленный Брагин. – Это механизация времен строительства египетских пирамид. А две болгарских кары на складе гниют. – Брагин для пущей убедительности притоптывал по доскам трапа. – Сапоги уже сколько времени не выдают, а! – кричал «цыган» по отцу-матери и русский по паспорту Еремеев. – Рукавицы тоже, фуфайки. Это же – что, спецодежда!.. – И по упаковке тампакса, – ухмылялся Максимыч. – Сверхурочные постоянно. В отпуск летом не вырвешься. Никакой личной жизни!.. – В библиотеку некогда сходить, – добавил Максимыч.

Заспанный водитель ЗИЛа вылез из кабины, заглянул в кузов и замахал руками. – Хорош, хорош, ребята! У меня ж рессоры в обратную сторону вгнулись. А я думаю спросонья, что это вы кричите? Хорошо, что разбудили…

Машина осторожно вырулила из склада и поехала на весовую площадку. – Эх, романтика разгрузочно-погрузочных работ, – вздохнул Федотов, отряхиваясь от пыли. – До обеда долго там?

Валерка Чичахов посмотрел на часы. – Сорок минут еще. Пойдем в биндюжку?

На пути до биндюжки навстречу грузчикам, как бы случайно попался бригадир. – Закончили? – поинтересовался он, будто не видел загруженную машину, и посмотрел на свои часы. Покачал головой и спросил, изумившись: – Ба-а, вас аж семь человек было? – Грузчики примолкли, чувствуя себя в чем-то виноватыми. – Давайте сейчас на мясной склад, там уже начали загружать рефрижератор. Скоренько загрузите и как раз к обеду успеете.

Федотов первым согласно кивнул, втянув голову в плечи, и повернул в сторону мясного. За ним шаркающей походкой поплелись остальные.

В обеденный перерыв, приехав из столовой, уселись играть кто в домино, кто в шашки, некоторые просто так растянулись на скамейках, давая отдых перенапрягшимся мускулам. Ровно в час дня Самошкин разослал всех по складам. Ни о собрании, ни о бригадном нововведении никто и не заикнулся.

Прошло недели две. Никаких изменений в работе не замечалось и само по себе уразумелось, что растревоживший всех передел и пересчет – это нечто вроде очередной формальности, необходимой для какой-то там отчетности в конторе.

Но вот в понедельник утром, перед разнарядкой на работу, бригадир животом и словом зацепил Сережку Рябова, того самого, который работает, как танцует, но не вышедшего в воскресенье в дежурную смену. – Тебе, Рябов, я прогул поставил за вчерашнее. – А-а, – спокойно махнул рукой Рябов, – отработаю, сам же знаешь. – Я просто предупредил, – без злости в голосе произнес Самошкин.

За два-три дня до получки бригадир обычно пропадал, как в бригаде говорили, «закрывал наряды». Вместо Самошкина оставался командовать его заместитель Толик Турусин.

Когда принесли расчетную ведомость, Сережка Рябов вдруг с измлением обнаружил, что сумма получки у него втрое меньше, чем у остальных. – Э-эх, ты! А это почему!? – взревел обычно пофигист до всех проблем Рябов и поискал глазами бригадира. Увидел Турусина, схватил того за воротник бушлата и потащил к столу, на котором лежала расчётка.