Хансйорг Кюстер - История леса. Взгляд из Германии

Деревья в лесах не могли состязаться в скорости роста с городами, к тому же горожане конкурировали в лесопользовании с жителями деревень и землевладельцами (проживавшими, возможно, во дворцах в пределах города).

Города очень давно получили в свое распоряжение леса, причем одни – прямо из королевской казны (например, Кобленц, Франкфурт и Нюрнберг), другие – от знатных землевладельцев. Именно к городским лесам относились первые постановления об охране – и это понятно, ведь без принятия строгих мер против чрезмерного пользования они быстро исчезали. Но даже и с принятием таковых состояние лесов быстро ухудшалось. В противном случае разве стали бы в Нюрнбергском имперском лесу высевать сосну? В сомкнутом лесу сеяние столь светолюбивого вида, как сосна, никогда не увенчалось бы успехом, так что к началу таких попыток «лес» был уже только правовым понятием. Эрфуртский городской лес с 1359 года был поделен на четкие участки, которые последовательно вырубали, а затем оставляли для лесовозобновления. Поблизости от города и в его окрестностях, где плотность населения была максимальной, древесная растительность в основном сохранялась (если вообще сохранялась) в виде низкоствольного леса. Столь интенсивная форма пользования эволюционировала в пригородных лесах в еще более интенсивную – корьевую дубраву или дубильный лес (Eichenschälwald, или Lohwald). Цикл начинался с того, что с дубов снимали кору, не трогая при этом верхнюю часть, так что она подсыхала прямо на стволах, что требовалось для получения высококачественного дубильного корья. Городские крестьяне наряду с крестьянами из деревень работали также и на лесопольных системах, например, в зигерландском хауберге.

Более серьезного планирования требовал среднествольный лес. Здесь оставляли на корню отдельные деревья, прежде всего дубы, а с остальными обращались как в низкоствольном хозяйстве или корьевой дубраве. Правда, оставшиеся дубы не поднимались вертикально вверх, а росли вкривь и вкось. Дело в том, что у многих из них на высоте примерно трех метров срубали верхушку для получения древесины, а потом уже из этого места вырастали новые ветви. Такие же криво растущие деревья одиноко возвышались на пастбищах, в пастбищных лесах, на пустошах. Скот объедал с них листья и ветки, разрушая точки роста отдельных крупных ветвей, с них срезали листву и побеги, их повреждал ветер и непогода, ведь лишенные естественного лесного окружения пастбищные буки и дубы были беззащитны перед стихией.

В Средние века и раннее Новое время выросла популярность фахверковых домов. Их конструкция допускала использование не только абсолютно прямых бревен. Прямые стволы нужны были лишь для угловых столбов и горизонтальных балок, служащих основой этажа, а также для стропильной фермы. В остальной, фасадной части можно было использовать и кривые стволы, что видно на многих фахверковых домах. Крупные раздвоенные рогули служили надежным базисом для верхнего этажа, несколько выступающего над нижней частью. Кривые стволы, а также пневая поросль и ветви для плетения стен были из среднествольных лесов.

Древесина из среднествольных и пастбищных лесов была, кроме того, излюбленным материалом кораблестроителей. Рогули и искривленные стволы нужны были для сооружения шпангоутов. Угол кривизны ствола должен был точно соответствовать заданным параметрам, и кораблестроители с угломерами в руках бродили по лесам, выискивая и отмечая те деревья, которые подходили им для строительства конкретного судна.

Поскольку большинство городов лежало в долинах, на берегах рек, озер или морей, страдали в первую очередь низинные пригородные леса. Под воздействием человека менялись их облик и состав: присутствие бука сокращалось, а дубы, грабы, березы, лещина и другие виды, напротив, распространялись. Это сделало еще более четким зонирование растительности, уже наметившееся в некоторых частях Центральной Европы. Буковые леса встречались теперь только вдали от городов, в основном на возвышенностях. Ближе к городам, в основном в низменностях, леса, если они вообще сохранялись, состояли из дуба и граба либо дуба и березы. Очевидно, обособление двух растительных зон (горных буковых лесов, расположенных выше 800 метров, и нижележащих дубово-грабовых и дубово-березовых) объясняется не только климатическими причинами, но и особенностями различных форм лесопользования в Средние века. Граница между буковыми и дубово-грабовыми лесами сформировалась не только из-за перепада высот, но и в связи с расположением населенных пунктов.

Если вдуматься в то, сколь велико было экономическое значение леса в Средние века и раннее Новое время, если вспомнить, что экономическими центрами были тогда города, то станет очевидным, что наиболее активными лесопользователями той эпохи были горожане и что именно антропогенными факторами определялось тогда развитие лесов, особенно вблизи городов. Из-за различной степени интенсивности лесопользования могло возникнуть впечатление, что понятия Hochwald («высокий лес») и Niederwald («низкий лес») имели иные значения: будто бы «высокие леса» с буком, пихтой, елью, горным кленом и высокими стройными дубами росли выше в горах, а «низкие леса» с дубами, грабами и березой занимали понижения. Однако же понятия «высокий» и «низкий» относятся не к высотам над уровнем моря, а к высоте ствола, до которой успевали дорасти деревья перед очередной рубкой.

Геоботаники утверждали, что наиболее ранние поселения человека возникли в низинах, потому что растущие там дубово-грабовые леса были для этого особенно благоприятны. Но это не так, потому что ко времени первых поселений дубово-грабовых лесов еще не было. Эти леса – наследники бывших низко- и среднествольных лесов, сформировавшихся в Средние века прежде всего в регионах с наиболее высокой плотностью населения и потому активной хозяйственной деятельностью. Сначала здесь выросли населенные пункты, а уж затем – дубово-грабовые леса.

Прошло несколько столетий экономического роста, общественного подъема и расцвета городов, и повсюду возникла одна и та же проблема: дефицит дерева. Перенести город в другое место, как делали это когда-то с небольшими селениями, было нельзя, и вместо этого свои возможности должна была показать торговая сеть. Города лежали на берегах рек и морей, и для доставки товаров это было удобно. По воде в города доставлялся и лес.

Дефицит ощущали не только горожане, которым нечего стало рубить в изничтоженных пригородных лесах. От нехватки древесины страдала промышленность, занимающаяся переработкой леса, а главное – не было стройматериала. Между тем, аппетиты промышленности в индустриальных центрах возрастали. Там сосредоточивался большой капитал, потребность в ресурсах увеличивалась. Древесина нужна была для строительства монументальных зданий (для того же Собора Святой Богородицы в Мюнхене добыть лес вблизи города было бы невозможно), для нужд флота, терпевшего потери в ходе многочисленных войн, для укрепления речных берегов, для получения соли в солеварнях…