Владислав Уруков - Общее учение о векселе

Признавая волю одним из существенных условий всякого гражданско-правового договора, русская гражданско-правовая наука, за редким исключением, не старалась вникать в сущность воли и волеобразования.

По нашему мнению, наиболее полную картину сущности воли как одного из элементов гражданско-правового договора дал русский цивилист профессор Г. Ф. Шершеневич: «Существенными условиями действительности договора являются: 1) согласная воля нескольких лиц, 2) взаимное познание этой воли, 3) возможность содержания воли.

1. Договор основывается на соглашении, которое предполагает существование в известный момент времени согласной воли нескольких лиц. Согласие это должно заключаться в соответствии, а не в однородности содержания их воли…

2. Недостаточно существования согласной воли двух лиц или более. Соглашение предполагает взаимное познание этой воли, усвоение одним лицом содержания воли другого. До этого времени воля каждого лица представляет собой субъективное состояние, а потому лишена юридического значения, так как право имеет дело только с объективным миром…

3. Содержание воли сторон должно иметь юридическую цель, т. е. воля должна быть направлена на установление, изменение или прекращение юридических отношений… [183]».

Многие положения, высказанные профессором Г. Ф. Шершеневичем, в настоящее время фигурируют в качестве отдельных норм ГК РФ. Практически все современные учебники по гражданскому праву придают слову «воля» – то значение, которое близко к сформулированному профессором Г. Ф. Шершеневичем.

В русской цивилистике отдельных работ, посвященных волевым аспектам в гражданском праве, мы не встретили. Профессор Л. И. Петражицкий обосновывает волевую и психологическую теорию происхождения права. В своих научных трудах, таких как «Что такое право» [184], «Природа этнических явлений и правосознания как мотивов человеческих поступков» [185], «Очерки философии права» [186]и др. [187], он вы двигает теорию, согласно которой право является психическим фактором общественной жизни, этическим переживанием, эмоции которых имеют атрибутивный характер. При этом волевое составляющее психической деятельности человека, по мнению профессора Л. И. Петражицкого, играет одну из главных ролей в общественных отношениях.

Далее остановимся на взглядах русских цивилистов на другую составляющую волевого процесса – изъявления воли (или о волеизъявлении). В русской цивилистике о воле судили на основании изъявления воли. Профессор Е. В. Васьковский отмечает, что «для совершения сделки недостаточно одного намерения; это намерение должно быть обнаружено каким-либо образом; необходимо, как принято говорить, чтобы воля была выражена или изъявлена. Такие изъявления могут происходить различными способами и принимать разные формы» [188]. Им приводятся такие способы выражения воли, как «явные, или прямые, и скрытые (молчаливые), или косвенные. Явными называются всякого рода внешние знаки (слова, письмена, жесты), непосредственно направленные на изъявление воли. К числу скрытых относятся такие действия, которые хотя и не направлены непосредственно на изъявление воли, однако дают основание заключить, что такое изъявление сделано» [189].

Профессор В. И. Синайский характеризует волеизъявление (изъявление воли) как один из элементов гражданско-правовой сделки: «Другой принадлежностью юридической сделки будет надлежащее изъявление воли (волеизъявление). Такое изъявление воли существует в том случае, когда изъявление соответствует воле. В случаях же несоответствия приходится руководствоваться каким-либо критерием. Такой критерий одни видят в предпочтении воли ее изъявлению, т. е. признают сделку недействительной, если воля выражена ненадлежащим образом ( Willenstheorie ). Другие отдают предпочтение волеизъявлению перед волей, оберегая твердость гражданского оборота ( Erklarungstheorie ). Третьи стараются примирить обе теории, отдавая предпочтение то воле лица, то волеизъявлению в зависимости от интересов оборота (Vertauenstheorie). Большое значение при этом должна иметь добросовестность лиц, совершающих сделку. Наши законы исходят из презумпции, что изъявление воли обыкновенно соответствует воле; поэтому и письменные сделки (договоры) должны быть «изъясняемы по словесному их смыслу» (ст.1538). Если же возникают «важные сомнения» в надлежащем выражении воли, то сделки (договоры) «должны быть изъясняемы по намерению и их доброй совести» (ст.1539). Таким образом, суду предоставлено право, правда, ограниченное, толковать сделку лишь в случаях важных сомнений, руководствуясь двумя совершенно различными принципами – намерениями сторон ( Willenstheorie ) и доброй совестью, т. е. воззрениями оборота ( Vertauenstheorie ). Указанного противоречия и вообще неопределенности в данном вопросе не избегает законопроект обязательственного права (ст.72)». [190]

Профессор В. И. Синайский, в отличие от большинства авторов, рассматривает волю, как отдельный элемент сделки, а не в единстве воли и волеизъявления, т. е. часть сделки. Как он полагает, «третья необходимая принадлежность сделки – это сознательная и свободная воля. В тех случаях, в коих нет такой воли, принято говорить о пороках воли. Эти пороки воли выражаются в том, что лицо изъявляет свою волю, желая наступления последствий юридической сделки, которых оно бы не желало, если бы ясно представляло себе положение вещей (ошибка и обман), или в том, что, сознавая ясно положение дела, лицо тем не менее совершает юридическую сделку, хотя и не желает последствий этой сделки (принуждение)» [191].

Профессор К. П. Победоносцев, характеризуя договор и его элементы, подчеркивает следующее: «Сущность договора состоит в том, что он совершается в минуту полного, сознательного, единовременного соглашения воли… Контракт становится совершенным только в минуту окончательного, решительного соглашения двух воль, до этой минуты, стало быть, воля, с той и другой стороны изъявленная, есть односторонняя, условная воля. Она содержит в себе со стороны предлагающего: 1) обещание собственного действия, 2) ожидание имеющего последовать с другой стороны соответствующего обещания о воздействии. Стало быть, в таком положении заключение договора еще ожидается; стало быть, воля, не определившись окончательно, имеет еще возможность измениться, вновь определить себя. До какой минуты сторона, сделавшая предложение, связана своим предложением в ожидании ответа? Очевидно, что от нее самой прежде всего зависит, вместе с предложением означить, до какого срока будет ожидать ответа. Если же срока не поставлено, то предполагается, что ответ должен быть прислан заблаговременно. Это значит, что времени на размышление отсутствующему вообще не полагается; он должен решиться тотчас и послать свой ответ, как только можно скоро» [192].