Владислав Уруков - Общее учение о векселе

Профессор С. К. Кривцов соглашается с тем, что в римском праве существовали абстрактные и материальные обязательства. Однако, по его мнению, во всех обязательствах правопорождающим юридическим фактом является « causa », которая рассматривалась с двух различных точек зрения: по фактическим особенностям тех событий, которые вызывают юридические последствия ( contractus verbales, litterales, consensuales, reales и различные pacta) , и по тем целям, которые преследуют эти события ( solutio, donatio, emptio venditio, locatio conductio, mutuum commondatum, commondatum fi deiussio ect ) [19] Кривцов А. С. Абстрактные и материальные обязательства в римском и современном гражданском праве. А. С. Кривцов. – М.: Статут, 2003. – С. 104. . Ученый уточняет: «…без указания causa – право требования не может получить того оправдания, которое оно получает при наличности такового. Суд не может не видеть без такого указания, действительно ли обязательство или нет… В этом и заключается необходимость указания causa вне зависимости от решения вопроса о ее реализации» [20] Кривцов А. С. Абстрактные и материальные обязательства в римском и современном гражданском праве. А. С. Кривцов. – М.: Статут, 2003. – С. 95. . Таким образом, профессор С. К. Кривцов не разделял мнения, согласно которому в абстрактном обязательстве отсутствует основание « causa ». Так ли это, действительно ли абстрактные обязательства имеют « causa », насколько верен этот вывод ученого? – попытаемся анализировать в последующих разделах настоящей работы.

Задача настоящего исследования имеет более узкий характер: на примере абстрактных обязательств в римском праве, которые непосредственно дают нам возможность выделить среди них векселеподобные обязательства , выяснить те положительные моменты, правовые конструкции и мысли, которые могут и должны быть использованы в современном вексельном праве. Римское частное право в последующем перешло в местное и национальное законодательство, что называется рецепция римского права. Изучение и анализ источников римского права позволяют с большой вероятностью сделать вывод о том, что нормы не только о векселеподобных обязательствах, но и абстрактных сделках были известны римскому праву. Следует констатировать, что еще в Законах XII таблиц описываются сделки, содержащие элементы абстрактного обязательства. Так, например, в Таблицах указывается обязательство, которое возникало только в силу устного обещания со стороны лица . Марк Туллий Цицерон в трактате «Об обязанностях» [21] Марк Туллий Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. – М.: Наука, 1993 (Литературные памятники). – С. 157. (III.16) указывает, что по XII таблицам считалось достаточным представить доказательства того, что было произнесено (при заключении) сделки. Следовательно, нормы Закона XII таблиц содержали правила о возможности заключения сделки без какой-либо основы (без « causa »). В дальнейшем учение об абстрактных сделках и обязательствах было развито римскими юристами. В Институциях Гая (III.128–130) [22] Институция Гая / Памятники римского права. – М.: Зерцало, 1997. – С. 104. описывается обязательство, возникающее на основании записи в приходно-расходную книгу . Отмечается, что «внесение долга в эту книгу бывает двоякого рода: или от вещи к лицу, или от лица к лицу. Запись от вещи к лицу имеет место тогда, когда то, что ты мне должен по купле, найму или товариществу, я запишу за тобой как сумму, следуемую мне. Занесение долга в счетную книгу от лица к лицу имеет место в том случае, когда, например, то, что мне следует с Тиция, я занесу как сумму тебе уплаченную, т. е. если долг Тиция переводится на тебя». Из этой цитаты ясно, что обязательство, которое основывалось на занесении долга в счетную книгу от лица к лицу, напоминало абстрактное обязательство. Как и в абстрактном обязательстве, при занесении долга в счетную книгу долг передавался третьему лицу. Должником третьего лица будет теперь другое лицо. Обязательство между этим и третьими лицами являлось оторванным от прежних обязательств и основывалось исключительно на записи в книгах. Такую сделку называли Transscriptio a persona in personam . Следующая сделка по приходно-кассовой книге считалась сделка Transscriptio a re in personam . Обязательство на основании такой сделки возникало уже между двумя субъектами, как правило, между лицами, поддерживающими деловые постоянные отношения, например между поставщиком и покупателем товара. Все данные о поставке и платежи записывались в приходно-расходные книги обоих участников. Периодически обе стороны подводили итоги взаимных расчетов, в результате которых, например, образовывалось в пользу одного (продавца) положительное сальдо. Тогда все прежние отдельные сделки ликвидировались, а взамен стороны записывали у себя соответствующие данные (например, продавец записывал: «Дано покупателю 500», покупатель записывал: «Получено от продавца 500»). Таким образом, между сторонами возникало обязательство, которое являлось абстрактным, при этом никакие возражения, следующие из прежних отношений, не допускались. Обязанности покупателя уплатить формально вытекали только из записи в приходно-расходных книгах.

В классическую эпоху римского права приходно-расходные книги утратили свое былое значение, но на смену им пришли долговые документы ( chirogrpha u syngrpha (хирографы и синграфы)). Гай (3.134) считал, что «письменное обязательство возникает, по-видимому, вследствие долговых расписок, т. е. если кто напишет, что он должен или что он дает – конечно так…» [23] Институция Гая / Памятники римского права. – М.: Зерцало, 1997. – С. 105. . Синграфы представляли собой документ, составлявшийся в третьем лице (такой-то должен такому-то такую-то денежную сумму), а в императорский период синграфы стали менее употребительным видом письменного обязательства; на первый план выдвинулись хирографы» [24] Римское частное право: учебник / под ред. проф. И. Б. Новицкого и проф. И. С. Перетерского. – М.: Юрист,1997. – С. 385. . По нашему мнению, из синграфа и хирографа возникали только абстрактные обязательства, поскольку «… синграф составлялся в присутствии свидетелей, которые и подписывали его вслед за тем, от чьего имени он составлен. Эта форма письменных обязательств получила широкое распространение уже в эпоху конца республики на почве процентных займов, заключавшихся между римскими ростовщиками и провинциалами. Хирограф составлялся в первом лице («я, такой-то, должен такому-то столько-то») и подписывался должником. Первоначально, как утверждают профессора И. Б. Новицкий и И. С. Перетерский, это был документ, имевший значение только доказательства, но затем с ним стали связывать значение источника самостоятельного обязательства: подписавший документ обязан платить по нему ( более подробно о синграфах и хирографах как о прообразе векселя – см. ниже ). Эту новейшую форму письменных договоров Гай пояснял так: «Если кто пишет в расписке, что он должен нечто, или что он предоставит что-то, то возникает обязательство». Гай дополнял: «Разумеется, если не было по этому обязательству стипуляции , тогда основанием возникновения обязательства были бы стипуляции» [25] Институция Гая / Памятники римского права. – М.: Зерцало, 1997. – С. 104–105. . Как подчеркивают авторы учебника «Римское частное право», «посредством этих документов устанавливались обязательства независимо от того, была ли фактически передана та сумма, которую обязуется уплатить подписавший расписку, и вообще не принимая во внимание основания ( causa) , по которым такая расписка выдавалась должником». Гай называл этот ряд обязательств (т. е. позднейший письменный договор в форме syngrapha или chiorogrpha ) только свойственным перегринам, поскольку это была единственная открытая для них форма письменного договора. Характеристика этой формы обязательств, свойственной перегринам, может быть, объясняется и тем, что эти обязательства возникли именно в практике перегринов.