Андрей Субботин - Актуальные проблемы Европы №1 / 2011

Как известно, Вебер создал альтернативную Марксовой теорию капитализма. В основу анализа исследователем было положено понятие социального действия, а не способа производства, как у Маркса и его фактического последователя Глазьева. Социальное действие, по Веберу, имеет мотивационную основу: целерациональную, ценностно-рациональную, традиционную и аффективную. Целерациональность предполагает подстраивание системы ценностей под рациональную логику, ценностно-рациональная – наоборот. Капитализм с его особенной рациональностью (точнее расчетливостью) возникает, по Веберу, из протестантской среды. Трудно сказать, чтобы написал Вебер о современном мировом кризисе, но, возможно, он бы констатировал кризис североевропейской протестантской рациональности или ее ограниченность, которой раньше не замечал.

Ценностно-мотивационный анализ позволяет совместить подход Вебера и теорию Сорокина. Сорокин объясняет цикличность развития не прогрессом, а ценностным регрессом культуры (социума) от идеациональной зрелости к чувственному примитиву, кризис которого с необходимостью требует новой идеациональной системы.

Русский социолог еще в конце 30-х – начале 40-х годов ХХ в. показал нарастающий социокультурный кризис в западном мире (кризис чувственной культуры). Качественным критерием кризиса явилась девальвация таких ценностей, как истина, справедливость, добро, красота (кризис в системах истины, кризис изящных искусств, кризис системы этики и права). Все это оказывается в итоге кризисом мотивации к фактическим, а не иллюзорным достижениям. В структуре личности типичного представителя такого общества преобладают потребности низшего порядка (ради развлечения, сексуального возбуждения, удовольствия). Социокультурное окружение рассматривается как источник реализации чувственных потребностей. Общество такого типа получило сегодня широко распространенное название – общество потребления . Источником благ здесь является труд эксплуатируемых классов.

Если Сорокин позволяет увидеть ценностно-психологические механизмы социокультурных изменений и причины кризиса, то Валлерстайн со своим последовательным холизмом, стремлением анализировать любой из компонентов или элементов социальной системы только с учетом ее целостности позволяет увидеть совместимость таких контрастов современного мирового разделения труда, как развитый центр и отсталая периферия. Говоря другими словами, современный развитый (потребляющий) центр и возможен только благодаря отсталой (производящей) периферии.

Противостояние центра и периферии обнаруживается и в самой системе западного мира. Север и Юг Европы так и не смогли создать единого равноправного экономического пространства. Кризис, обнаруживший нехватку ресурсов, фактически хоронит возможность долгосрочного экономического союза «северных» и «южных» стран Европы в современном виде. Попытка «северных» стран спасти положение созданием Стабфонда, напоминающая больше тушение пожара бензином, лишь продлит агонию современной спекулятивной экономики.

В заключение хотим добавить, что именно отсутствие в концептуальном аппарате представителей экономизма пары понятий «центр–периферия» в качестве базовых приводит к теоретической невосприимчивости сути западного глобального проекта и его современного кризиса.

Таким образом, мы подготовили теоретические основания для ответа на вопросы, поставленные в названии статьи: о современном кризисе и месте Европы в нем.

Очевидно, что ценности, на которых возник и развивался капитализм, сегодня окончательно девальвированы. Если на определенном этапе европейской истории капитализм имел достаточный творческий потенциал, то сегодня этот потенциал безвозвратно растрачен. Весь западный мир, прежде всего старая Европа, в течение последних десятилетий окончательно зашел в социокультурный тупик. Экономический кризис является всего лишь вершиной огромного айсберга. Начнем с констатации и объяснения кризиса европейского универсализма. В сущности, этот аспект кризиса можно описать формулой «от универсализма к унификации».

Источником европейского универсализма явилось христианство, провозгласившее начало нового мира, где «нет ни эллина, ни иудея». Первым выдающимся историческим воплощением этого универсализма была Византия, являвшаяся собственно евро-азиатским государством. Тем не менее в течение нескольких веков она была эталоном цивилизационного развития для многих окружающих народов и культур.

То жизненное пространство, которое сегодня именуется Европой, возникло в круге Византии, но во многом вопреки ему. Можно заметить, что, когда Византия уже блистала своим превосходством перед другими народами, Запад находился на крайне низком уровне социокультурного развития. Одновременно Византия была наследницей предшествовавших ей универсализмов: палестинского религиозного (ветхозаветного), греческого философского и римского политико-правового.

Мысль о том, что западная цивилизация является наследницей античного мира, – широко распространенный антивизантийский миф. Западная цивилизация выросла из католицизма, возникшего как специфическая формально-правовая антивизантийская интерпретация христианства в условиях общей деградации и коллапса античной культуры и варварского окружения.

Лишенные глубины мысли греков, оторванные от традиции египетского и сирийского монашества латинские христиане изначально попали в узкие рамки рассудочного мышления. Крупнейший из ранних западных отцов, фактический основатель латинской схоластической системы мышления Августин Аврелий на много веков вперед определил коллизии европейского гуманитарного дискурса. Основные споры были завершены только в XIII в., после признания официальной доктриной католической церкви концепции Фомы Аквинского (томизма), попытавшего в рамках отточенной за многие века системы формальной логики дать ответ на основные вопросы церковной и общественной жизни 1 1 Надо учитывать и то, что описанные события происходили уже на фоне католического Возрождения, особенно заметного в Испании и Италии. .

Современная католическая церковь – не такой мощный, как в прежние времена, но еще достаточно значимый общественный институт, имеющий собственные интересы (в том числе экономические). Католическая церковь олицетворяет старую Европу и, как показал еще Макс Вебер, добуржуазные ценности. Безусловно, католичество переживает собственный кризис, но он не имеет ничего общего с современным кризисом капитализма. В этом смысле католическая церковь – докризисный институт. В отличие от интеграционных механизмов современной секулярной Европы эпохи постмодернизма, демонстрирующих свою слабость, католичество выступает мощным организованным началом, носящим транснациональный характер. То, что пытается сделать западный мир сегодня, католическая церковь уже проходила и извлекла из кризиса периода Реформации целый ряд уроков. Сила современного католичества – опора на периферию (sic!) и использование позитивных социальных технологий. Результат этого – его мощное присутствие и влияние во многих странах мира, прежде всего в бывших испанских и португальских колониях.