Вожди и заговорщики

с‹-

Так что если Сталин опасался выступления военных против Ворошилова, то только - силового, после которого гражданское руководство оказывается под фактическим контролем нового Наркома обороны и его команды. Маловероятно, чтобы Сталин согласился снять Ворошилова из-за чьих бы то ни было угроз. Тогда бы он не был руководителем страны. По этой же причине он не мог позволить Орджоникидзе добиться снятия Ежова вопреки его, Сталина, воле. Любое сопротивление Сталину означало переворот, отстранение его от реальной власти. Тухачевский прекрасно это понимал. Поэтому ключ к избавлению от Ворошилова, Ежова и других раздражающих марионеток был в устранении самого кукловода. Асловесные атаки против Ворошилова не стоили жизни высших военных чинов.

Приближение бури было заметно и за пределами группы Тухачевского. 15 мая был арестован заместитель командующего Приволжским военным округом И. Кутяков. Унего был обнаружен весьма откровенный дневник, в котором, в частности, говорилось: «Наступает время, когда все ветераны гражданской войны уйдут из жизни: одних расстреляют, другие, как Томский, сами покончат с собойв» 41Это было написано в 1936 году. Дневник Кутякова еще раз доказывал Сталину, что военные не будут спокойно смотреть на истребление партийных кланов. Расправа над старыми большевиками вызывала недовольство командного состава, но ему необходимо было решиться начать мирить передравшиеся партийные фракции. Такую возможность, если верить Какурину, еще в 1930 году обсуждали Тухачевский и Г. Гай.

Вночь на 14 мая был арестован начальник Военной академии им. Фрунзе Август Корк. Уже через два дня он давал признательные показания о том, что состоял в военной организации правых, которая контактировала с троцкистской военной организацией. По его словам, в 1934 году Тухачевский в присутствии Пут-ны высказался за установление военной диктатуры. Скорость, с которой признавались высшие военные руководители, поражает, особенно в сравнении со временем, которое было затрачено на уламывание партийных функционеров. Стоило чуть поднажать - и они начали очень правдоподобно «оговаривать» себя и сослуживцев.

Некоторых били. Но вот Медведев при первой возможности отказывался от «выбитых» показаний. А«лучшие полководцы»- нет. Даже перед смертью каялись.

15 мая был арестован заместитель командующего Московским военным округом Б. Фельдман (до мая - начальник Управления по командному начальствующему составу). Он сразу попросил ознакомить его с материалами дела. Узнав, что конкретно следствие уже выяснило, Фельдман начал давать обширные показания. И дело не в «физическом воздействии», более того, следователь Ушаков «создал ему облегченный режим содержания в тюрь-ме» 42. Невиновного таким обхождением не купишь. Аесли крупный военачальник чувствует себя разоблаченным заговорщиком? Тогда он рад такому обхождению и в ответ «готов, если это нужно для Красной армиив рассказать все, что знаю о военном заговоре» 43.

На Фельдмана было получено косвенное показание Медведева о причастности к троцкистской группе. Следствие к тому же установило, что Фельдман имеет семью в Южной Америке, сохраняет с ней общение и помогает материально. Вот об этом обо всем Фельдман и рассказывал, не упоминая вышестоящее начальство. Но Ушаков обратил внимание на тесные дружеские связи, которые были у Фельдмана с Тухачевским, Якиром и Эйдеманом. Когда Ушаков изложил свою версию, она показалась начальству недостаточно обоснованной: «Анализируете вы логично, а на деле еще очень далеки от таких показаний» 44. Но 19 мая Фельдман подтвердил, что его заговорщической деятельностью руководил Тухачевский.

В коридорах НКВД царило возбуждение. Фриновский говорил уезжавшему за границу Кривицкому: «Это заговор. Мы как раз раскрыли гигантский заговор в армии, такого заговора история еще никогда не знала» 45.

Теперь можно было проводить аресты «ядра заговора». 22-29 мая были арестованы М. Тухачевский, И. Якир, И. Уборевич, Р. Эйде-ман (этот в прошлом заметный военачальник находился теперь на незначительном посту главы ОСОАВИАХИМа). Отбывая в Москву, Якир сначала написал в приказе о передаче командования округом: «убыл к месту новой работы», но затем перечеркнул эту фразу 46. Он уже знал, что это не рутинное перемещение. Вероятно, понимал, что борьба вступает в решающую фазу.

31 мая, получив накануне известие об отстранении от должности, начальник Политического управления Ян Гамарник покончил с собой, понимая, что его ждет. Накануне с болевшим Гамарником говорил Василий Блюхер, уговаривал главного политрука принять участие в суде над арестованными. Если Гамарник

был уверен в их невиновности, можно было принять участие в суде, во всем разобраться. Если Гамарник был сталинистом - тем более. Но он покончил с собой.

Не заметил заговора? Плохо, конечно. Но и Ворошилов проглядел. Он еще в мае не верил в виновность Тухачевского, что и признал на расширенном заседании Военного совета 2 июня. Почему не застрелился? Не считал себя причастным к раскрытому заговору, не боялся, что на суде вскроются компрометирующие его обстоятельства.

Ворошилов торжественно заявляет, что понял свою ошибку и готов действовать: предстоит «проверить и очистить армию буквально до самых последних щелочекБ может быть, в количественном отношении мы понесем очень большой урон» 47.

Между тем первоначально Тухачевский отрицал вину. Очные ставки с Примаковым и Путной не помогли. Как и в 1930 году, Тухачевский все отрицал. Кто они - разоблаченные «враги», и кто он - маршал с незапятнанной репутацией! Но ситуация была иной. Фельдман был гораздо ближе к Тухачевскому, чем Какурин. 26 мая маршал попросил «представить мне еще пару показаний других участников этого заговора, которые также обвиняют меня. Обязуюсь дать чистосердечные показания» 48. Странная просьба с точки зрения невиновного человека. Какая разница, сколько клеветников тебя обвиняют? Авот если Тухачевскому было что скрывать, то чрезвычайно важно выяснить - кто дает показания и какие. Узнав о показаниях Корка, который признался в том, что входил в узкий штаб по подготовке переворота, Тухачевский сдается. 26 мая, всего через четыре дня после ареста, Тухачевский признал, что с 1932 года участвует в заговоре.

Дочь Тухачевского утверждает, что маршал согласился подписать показания, когда следователь привел к нему ее, 13-летнюю, и обещал истязать девочку. Тухачевский ответил: «Уведите ее. Я все подпишу» 49. Через две недели Тухачевский предстанет перед судом своих коллег. Тут бы и рассказать, под какой угрозой были получены показания. Это заявление гарантировало бы и безопасность дочери, и позорный провал следствия, крушение всего обвинения. Но нет. Молчит Тухачевский. Да и показания не подписывает, а пишет. Так сочиняет, что никому из следователей не сочинить. Со стратегическим размахом.