Илья Илюшин - Муравьиные вожди

Лет сто, а может, даже и сто один год назад случилось всё это. Поэтому там или сям в тексте могут появиться незнакомые слова. Например, «милиция». Не спорю: выглядит дико. Но в те темные времена она действительно существовала. Да, и вот еще что.

Эта история заквашена на реальной ботве. Однако любые попытки сопоставить героев этой драмы с конкретными людьми и местом действия заранее объявляются провальными. Ну, вроде, всё. Погнали.

Было пасмурное июньское утро. На краю танцплощадки стоял мальчик в красных шортах и смотрел на море. Поверхность воды казалась сделанной из черного гранита. В вышине громоздились тяжелые тучи. И только далеко-далеко на северо-западе солнечная пряжа щекотала загривки кавказских гор. Ветер свистел в ветвях кипариса, хлопал майкой по спине малыша.

Но вот что-то заставило сорванца насторожиться. Какой-то странный звук. Будто сзади подкрадывается рычащий пес. Кроха в испуге подпрыгнул, и в его широко распахнутых глазенках отразился подъезжающий автобус.

Первым из него вышел парень, одетый под колониста Африки: песочные шорты и такая же рубашка. Не хватало только пробкового шлема. Побросав на асфальт многочисленные пакеты, «африканец» подал руку девушке с карими заспанными глазами.

– Милый, – кокетливо потянулась та, – неужели мы все-таки выбрались на Черное море?

– Ты смотри! Оно действительно черное…

– Да дайте, что ли, людям выйти!

Длинноногая блондинка бесцеремонно растолкала чемоданом воркующую парочку. За ней выскочила целая ватага парней и девчонок. Но этих мальчуган в красных шортах не смог разглядеть толком, потому что прямо перед ним возник длинный и худой, как швабра, тип. Малыш никогда не видел, чтобы у парня были такие длинные волосы – до плеч.

– Здравствуй, пупсик!

Мальчик разглядывал небритое бледное лицо, а пара лихорадочно блестящих красных глаз изучала его.

– Не пугай ребенка, Антон Петрович, – волосатый получил коленом в мягкое место.

Из-за его спины выглянула забавная физиономия. А забавные физиономии, как известно, у детей в особом почете.

– А я его и не боюсь, – сказал осмелевший малыш.

– Василиса! – с упреком протянул волосатый, – это мой детеныш: я его первым нашел. Поищи себе другого. Ну, как тебя зовут, пупсик?

– Как надо, тебе знать не надо! – малыш с силой двинул носком кроссовка в голень Антона Петровича, прямо в кость. Пока тот скакал вокруг с выражением крайнего разочарования в детях, карапуз с интересом глазел на Василису.

Девушка была стройная, как фотомодель. На ней были шорты и майка с черепом и костями на животе. Мальчишеская стрижка. И глаза… Будь у Антона Петровича немного мозгов и минута свободного времени, он сказал бы, что они ищущие. А шестилетний ребенок заприметил там озорных бесенят.

Мальчик про себя решил, что у фотомоделей таких глаз не бывает.

– Ничего видок, – деловито подытожил шпингалет. – Ноги от ушей, только буфера маловаты.

– Отставить разговорчики! – девушка резко наклонилась к малышу. – Ты, микроб, слушай сюда. Я специальный вожатый Василиса Сашкина и не потерплю ни от кого дерзостей. Тем более от такой микроскопической мелюзги!

– Ой, как страшно! – лукаво улыбнулся во весь рот мальчик. Но тут он вспомнил, что на днях таинственным образом лишился двух верхних передних зубов, и поспешно натянул нижнюю губу почти что на нос.

– То-то же, – строго сказала Василиса, – со мной шутки плохи. А теперь, малявка, отвечай на вопрос.

– Пойдем, Вася! – волосатый тянул девушку за локоть. – Все уже уходят. Я бы не стал опаздывать на встречу с начальником лагеря. Ну, как знаешь. Короче, догоняй!

Согнувшись под тяжестью сумок, он побрел к главному корпусу.

– Скажи-ка, деточка-котлеточка… – Василиса хитро прищурила зеленый глаз.

– Слушаю, тетя.

– Это юг или не юг?

– Юг.

– Блин, а чего же холодно-то так…

Малыш почти справился с робостью. Тетя, как ему сначала и подсказывало сердечко, оказалась совсем не злая. Сейчас ему очень-очень хотелось с ней подружиться.

– Ой, и не говорите! Две недели дождик идет. Так обидно: смена кончается, а я даже не поплавал в море. Меня зовут Диман.

Василиса погладила Димана по вихрастой макушке.

– Бедняжка! А я вот сейчас сумки где-нибудь брошу – и бултых!

– Ага! Вода, знаете, какая холодная!

– Ну и пусть! Ой…

Василиса вытянула перед собой руку. Две крупные капли ударились о ладонь, еще несколько попали в голову и плечи. Через секунду на небесах словно прорвало трубу.

Девушка и мальчик бросились под ближайший навес – козырек над крыльцом столовой.

– Вот врезал!

Они с восторгом глазели на пузырящийся асфальт. Василиса пыталась разглядеть за стеной воды смутно белеющие корпуса лагеря «Юный Титаник», где ей предстояло «трубить» две смены. Нет, не из желания будущей учительницы поработать с детьми. Студентке третьего курса Василисе Сашкиной нужен был зачет по педпрактике. А еще она хотела на халяву отдохнуть у моря.

Проследив ее взгляд, мальчик сказал:

– Я живу в третьем корпусе. Вон видите, где елочка у крыльца?

– Ага, – кивнула Василиса, хотя никакой елочки она не видела. – Ты сам откуда?

– Из Сургута. Здесь почти все из Сургута.

– Ну же, рассказывай, как вы тут живете, и вообще…

– Подъем в семь тридцать, потом…

– В семь утра?!

– Нет, вечера, – хмыкнул шкет. – Конечно, утра. Потом зарядка, потом завтрак…

На лице Василисы мелькнула хищная гримаса. Как у кошки Лизы у них дома, в Сургуте, когда мама режет на кухне колбасу.

– Что на завтрак?

Малыш на всякий случай отступил на шаг назад:

– Ну, каши там, салаты, печенье, апельсиновый сок, арбузы, бутерброды с икрой…

Ребенок вздрогнул: в животе у новой вожатой заурчало так громко, что вдруг захотелось дать деру.

– Не обращай внимания, – сказала Василиса. – Просто я не ела очень давно. Неделю или две… не помню. К счастью, сегодня мне попался такой упитанный аппетитный мальчик…

– Мама! – сорванец аж подскочил от восторга. Наконец хоть кто-то заговорил с ним как с ребенком за те полмесяца, что он не видел мамы.

Минут пять они с визгом носились по крыльцу столовой, пока Василиса не зацепилась шлепанцем за какую-то торчащую из пола трубу и не растянулась во весь рост.

– Ну, рассказывай, – прокряхтела она, разглядывая ободранную до крови и жутко саднящую коленку, – что у вас тут еще интересненького.

Детская ладошка легла на плечо.

– Тебе больно, да?

– Немного. Но когда ты рассказываешь, мне совсем не больно.

– Ну и вот. Три раза нас возили на экскурсию в разные города. Привезут – и пошли по базару шататься. Скукотища. Даже в море не поплавали совсем. А мне завтра уезжать домой.