Илья Илюшин - Муравьиные вожди

Это напоминало больше тренировку последователей стиля Пьяной обезьяны, нежели классической школы каратэ-до. А на фоне расцветшего гигантскими розовыми цветами дерева вообще было похоже на сюжет из будней монастыря Шаолинь.

Спустя пятнадцать минут бойцам надоело оттачивать технику, и они спонтанно перешли к рукопашной. Спустя двадцать минут Диман ревел в голос, сидя с разбитым носом под экзотическим деревом. А его коллеги, напрочь позабыв только что постигнутые секреты древней системы самообороны, лупцевали друг друга крапивой, бросались камнями и орали как орда татаро-монгол на Куликовом поле.

Василиса в ужасе взирала на результаты своих трудов по оздоровлению подрастающего поколения. Только бы никто из начальства этого не видел!

– Сашкина! – завизжала с балкона старшая вожатая. – Живо ко мне!

Странно, как быстро ужас перед начальством лечит все наши неврозы, депрессии и даже тайные страсти.

Когда Василиса поднималась по лестнице в кабинет Саши, ее собственная жизнь уже не казалась ей жестянкой. Напротив, нестерпимо хотелось жить. Пусть без Алексея Макарова, черт бы его побрал. Даже без зачета по педпрактике, если уж по-другому нельзя. Только бы дерущиеся там, под деревом, дети не покалечили друг друга, повторяла про себя девушка. Только бы не покалечили, господи…

В вожатскую Василиса вошла решительно, без стука. Терять ей было нечего: взяли, можно сказать, тёпленькой.

– Ты, сучка, думаешь, что тебя тут будут мерить по особой мерке?

От одного взгляда на лицо Саши кидало в обморок: ярко-алые пятна на щеках, водянистые глаза сейчас вывалятся из глазниц на пол.

Но вот странная штука. Кроме жалости старшая вожатая никаких чувств не вызывала. Василиса не обиделась даже на «суку».

– Извините, Саша, а в чем дело?

– Ты почему вчера не была на обзорной экскурсии по лагерю?

– Вы не поверите, – девушка озорно улыбнулась, – после обеда мы пошли скупнуться и, вот ведь чудеса! на обратной дороге заблудились вчистую.

– Я даже знаю, почему, – невозмутимо добавила Саша.

Василиса покраснела и опустила глаза долу.

– Вчера, между прочим, пока вы квасили у моря, был генеральный инструктаж, – смягчаясь, продолжила Саша. – Все вожатые разбились по парам, выбрали себе отряды. Сегодня прибывают дети. Как ты подготовишься к их приему, если даже не знаешь, с кем в паре встанешь на отряд?

Василиса молчала.

– Что молчишь?

– Я ж не знаю, кто еще остался без напарника, – еле слышно произнесла девушка.

– Ну, спросила бы хоть у меня, в конце концов.

Настроение старшей вожатой менялось. Она уже готова была расхохотаться: настолько искреннее раскаяние выплеснулось на физиономию Василисы.

«Блин, а ведь я не могу долго сердиться на нее, – подумала про себя Саша, – и она, чертовка, кажется, это чувствует».

– Что в итоге отрицательно скажется на общей дисциплине, – вслух добавила старшая вожатая.

– Что?

– Есть тут, говорю, один достойный тебя кандидат – вчера полдня на горшке сидел. – Саша не выдержала и улыбнулась. – Макаров, кажется, его фамилия. Такая жестокая диарея его вчера мучила! В общем, жалобу бедняга на наших поваров начальнику лагеря накатал.

– Седьмой отряд?! – взвыл Алексей Макаров. – Да это же дети восьми-двенадцати лет, самый хулиганский возраст! Головорезы!

– Тише, Алёша, тише, – Василиса заботливо поправила сбившуюся на лоб великого аккуратиста прядь. – Мы же с тобой будущие учителя. Это только укрепит наши педагогические навыки, потом в школе проще будет.

– Это всё из-за тебя! – истерично заорал новоиспечённый напарник и выскочил из вожатской.

Получать постельное белье на весь отряд Василиса пошла одна.

Кастелянша, сухая старушка с греческим носом, посочувствовала:

– А где ж твой напарник-то, дочка?

– Он… у него проблемы с животом, – нашлась Василиса.

– Этот засранец скоро всю канализацию в лагере забьет! – во все горло прокричал подскочивший Антон Петрович. – Детям какать некуда будет!

Василиса кряхтела под тяжестью волглых простыней и улыбалась. Пользы от этого типа никогда никакой не было, но настроение неизбежно поднималось уже от одного его присутствия.

Семён Чернов оттолкнул скачущего вокруг девушки хиппи, взял у неё из рук тяжёлую кипу белья:

– Привет, Сашкина!

– Ага! – лукаво прищурилась Василиса. – Это тот самый злодей, который меня вчера нокаутировал!

– Извини, – смутился Семен. – Мы за тебя волновались.

– Однако никто из вас не поплыл спасать меня из пучины, – заметила девушка.

Чернов покраснел. Он ни за что бы не признался, что не умеет плавать.

До корпуса Василисы они дошли в молчании.

– Спасибо, Сём, – сказала девушка, когда Чернов аккуратно сложил на ее кровати последний комплект белья.

Он отрывисто кивнул и направился к выходу.

– Сёма! – остановила его уже на пороге. – Скажи, мы же вчера вместе были там, на берегу. Как ты ухитрился найти себе напарника?

Чернов плутовато улыбнулся, открыл было рот, но тут в вожатскую буквально влетел Алексей Макаров.

– Так, Василиса, – деловито начал он. – Нам нужно распределить обязанности. Я, так и быть, возьму на себя бремя казначея, буду выдавать детям деньги…

– Какие деньги? – удивилась Василиса.

– Детки богатенькие, из Сибири, – пояснил Чернов. – Каждый везет с собой тысяч по десять – так, на карманные расходы. «Бабки» по прибытии у детишек изымут и положат в сейф бухгалтерии. А казначей потом потихонечку будет их ребятишкам…

– А тебя никто не спрашивал, – оборвал Макаров. – Иди, командуй в своей вожатской. А тут нечего… карлик.

Чернов побагровел и затрясся. Кольнул, гад, в самое больное место. Сейчас по морде схлопочет наверняка. И схлопотал бы великий аккуратист, как пить дать, если бы между ними не встала Василиса:

– Иди, Сёма. Не надо.

И Семён покорно вышел.

– Так, – продолжил распоряжаться Алексей Макаров, – кроме того, я составлю списки прибывших детей. А тебе остается самое легкое – вымоешь коридор, в каждой палате протрешь влажной тряпкой и застелешь кровати.

– Слушай, а…

– И ради бога, не мешай мне – я дописываю план мероприятий на всю смену. Ты ведь, наверняка, этого сделать не сможешь как надо.

– Но…

– Так, всё, иди.

Она послушно вышла под обжигающее солнце.

Над землей, над сверкающим внизу морем колыхался и дрожал полуденный жар. Вдохни полной грудью смолистый аромат распаренных зноем можжевельника, краснодеревки, кавказского кедра, и ты поймешь, что воздух тут волшебный. Им не дышишь, его пьешь – настолько он осязаем и вязок.