Илья Илюшин - Муравьиные вожди

– Очень приятно!

– А я ничего не почувствовала, – холодно ответила Василиса.

Физруки взревели от восторга. Сконфуженный Юрий водворился на место и первым делом налепил себе на лоб кусочек того самого огурца.

Если бы Василиса нашла в себе силы глянуть на поэта, то она бы просияла: его выпученные очи смотрели не на Анечку! На нее…

– Ну что, дятел? – хлопнул его по плечу Антон Петрович и выплюнул на пол граммов сто жареной картошки. – Как ни крути, она тебе жизнь спасла. Теперь ты, как честный джентльмен, просто обязан жениться.

Из-под скромно опущенных ресниц Василиса подняла свои болотные глаза на Тайную Страсть.

– Может, сходим после завтрака на море, искупаемся?

– Да… ты что? Вода холодная, – с брезгливой миной ответил Алексей Макаров. Он таки ОТВЕТИЛ!

Щеки Василисы зарделись.

– Так мы просто глянем. Ножки помочим. А?

– Ну ладно, там видно будет, – довольно-таки сухо ответил поэт.

Вода шипела и грохотала. Наверно, сердилась на помойку, в которую туристы превратили пляж. Горы пластиковых бутылок, обертки от чипсов, гнилые луковицы (не иначе с турецкого мусоровоза), использованные шприцы, колотые ампулы, какие-то коряги и кучи вонючих водорослей…

– Ребята, – Семен Чернов разливал водку по пластиковым стаканам, – вы хоть понимаете, что происходит? Мы, дети из простых рабочих семей, выбрались на море! За нас!

На лицо, как в фас, так и в профиль, Семен здорово напоминал Сильвестра Сталлоне. А что до телосложения – вспомните олимпийского мишку. Кто забыл – он поменьше Сильвестра.

– За нас! – повторили Юра, Антон Петрович и Василиса. Больше охотников «скупнуться» среди вновь прибывших не нашлось.

Налили до краев. Василиса хотела выпить стакан водки одним махом, как Юра. А пришлось сделать целых восемь глотков. Спирт обжигал воспаленное горло, в пищеводе с непривычки полыхало пламя, но девушка мужественно влила в себя все.

Восхищенный Чернов сунул ей завалявшееся в кармане печенье.

Она отошла за куст и прямо под майкой сняла бюстгальтер, потом так же ловко надела верхнюю часть купальника.

– Гибкая девочка! – причмокнул физрук Юра, ткнув Семёна локтем в бок. Но уменьшенная копия Сталлоне взглянула на него весьма враждебно. Юра поспешил сменить тему и напустился на Антона Петровича, который вместо того чтобы пить водку, полоскал ею горло, а остатки вылил себе на голову.

– Ты что творишь, варвар?!

– Бесчинства! – честно признался Антон Петрович.

Чем кончилось дело, Василиса не узнала. Покрытая гусиной кожей, она окунулась в ледяную пучину. Первой же волной ее сбило с ног, она больно ударилась копчиком о камень, подвернула ногу. От солёной воды саднила ободранная коленка, от водки слегка кружилась голова. Но дать задний ход девушка не могла: авантюризму в ней было не меньше, чем воды в Черном море.

Через минуту она уже плыла, через пять ее не было видно с берега. Она же видела его эпизодически – когда её поднимало на гребне волны. Потом Василиса провалилась между двумя гигантскими водяными глыбами. Там было тихо и безветренно.

Тут-то у нее и свело ногу судорогой. Реальный страх смерти подсказал, что сейчас изо всех сил надо грести к берегу. Но в какой стороне берег?

А в это время по пляжу, не обращая внимания на битое стекло, метался Семен Чернов. Плавать он не умел. А физрук Юра на увещевания типа «скотина, она же может утонуть» только глупо ухмылялся, лежа на песке, и «уговаривал» вторую бутылку огненной воды.

Но вот Василиса объявилась сама.

Дрожа на пронизывающем ветру, она вышла на берег. Семен подбежал к ней и больно двинул кулаком в челюсть.

– Дура! Ты о матери своей подумала?

Василиса в запальчивости сказала нехорошее слово. Он отошел и сел на камень – спиной к ней.

Минуту спустя она поняла и улыбнулась. Подошла. Долго решала проблему с артикуляцией и наконец тихо сказала:

– З-ззвини.

Через два часа они с Черновым, поддерживая поющего фальцетом Юру, взбирались вверх, к лагерю. Антон Петрович шел сзади и двумя пустыми пластиковыми бутылками исполнял на голове физрука какой-то туземный марш.

Рассвело. От сырости, которая всю ночь текла через не закрывающуюся форточку, по спине бегали мурашки. Василиса вышла на улицу. В лиловом мареве спокойно блестело море.

Мимо с озабоченным видом шел Алексей Макаров. Она вся вспыхнула, устремилась к нему:

– Доброе утро, Алеша!

Сверкнув на нее глазами, он прошагал мимо.

Живая мордашка Василисы вытянулась, взгляд потух. Сашкина смотрела вслед великому аккуратисту, пока тот не скрылся из виду.

Одиночество обостряется на чужбине – это всем известно. А от неразделенной страсти вообще плющит конкретно. Василиса вздохнула. И вдруг увидела свое отражение в застекленной двери: руки безвольно висят вдоль туловища, на лице не улыбка, а какой-то паралич. Черт!

Она топнула ногой и отправилась делать зарядку. И даже не заметила, как ее окружила ватага ребятишек из заканчивающейся смены. Василиса узнала среди них Димана. Того самого, который так просился вчера на море.

– Привет, Василиса! – Диман бросился к ней и с разбегу обхватил руками за талию.

– Здравствуй, Димка. Как делищи?

– Что вы делаете? – удивился пацаненок, тараща глаза на взбирающуюся по карнизу беседки девушку.

– А у вас тут разве не принято делать по утрам зарядку?

– Заставляют, – с тяжким вздохом признался Диман.

Подтянувшись четыре раза, что, в общем, неплохо для девчонки, Василиса спрыгнула на землю:

– Но вы ее не делаете.

– Ни под каким соусом!

– А вот и зря.

Закончив «разогрев основных групп мышц», Василиса принялась избивать кулаками воздух. Получалось неуклюже, но зажигательно. Она никогда не ходила в секцию каратэ – просто ее заводили фильмы с Ван Даммом, а тут при виде всей этой «бесхозной» малышни в светлую голову Василисы явилась гениальная мысль.

Малышня от таких фортелей пришла в восторг:

– Покажите нам какой-нибудь приёмчик!

Расчет оказался верен. Мальчишкам до лампочки приседания и махи руками. А вот перед призраком Брюса Ли, да к тому же в теле молоденькой девушки, какой же нормальный пацан устоит?

Ха-ха! Другие вожатые всю смену бились над тем, чтобы вывести детей на разминку – и все без толку. Но стоило только выйти ЕЙ, как ребятня сама повыскакивала на улицу.

– Ладно, демоны, повторяйте за мной!

Спустя десять минут приёмы, правда, в весьма своеобразной манере, отрабатывали уже человек двадцать.