Вожди и заговорщики

С 5 по 15 августа в каждом регионе предстояло начать операцию массовых арестов и расстрелов, которую следовало закончить в четырехмесячный срок, то есть к концу года.

На основании информации о количестве «антисоветских элементов», поступившей с мест в Москву, регионам «доводились» лимиты по каждой из двух категорий. Всего было предписано арестовать 259450 человек, из них 72950 расстрелять. Затем эти лимиты увеличивались. Кконцу 1938 года по этой операции было арестовано около 400 тыс. человек. При таких темпах работы тройки не вникали в суть дела и выносили решения из личных предпочтений и социальных признаков. Опыт был еще со времен красно-

го террора. Решения о «массовых операциях» доказывают, что уничтожение тысяч ни в чем не повинных людей не было вызвано инициативой и злоупотреблениями НКВД. О. В. Хлевнюк считает: «Утверждения о высокой степени автономности и бесконтрольности местной репрессивной инициативы кажутся преувеличенными». Это подтверждают и «материалы руководящих инстанций, в том числе «особые протоколы» заседаний Политбюро, в которых фиксировались решения о проведении репрессивных акций. Основываясь на этих документах, можно утверждать, что «чистка» 1937- 1938 годов была целенаправленной операцией, спланированной в масштабах государства. Она проводилась под контролем и по инициативе высшего руководства СССРб Даже короткое перечисление далеко не всех акций, составлявших то, что известно как «большой террор», дает основания для вывода о сугубой централизации массовых репрессий. Это не означает, конечно, что в репрессивных операциях 1937-1938 годов, как и во всех других государственно-террористических акциях, не присутствовала известная доля стихийности и местной «инициативы». На официальном языке эта стихийность называлась «перегибами» или «нарушениями социалистической законности». К «перегибам» 1937-1938 годов можно отнести, например, «слишком большое» количество убитых на допросах или превышение местными органами лимитов на аресты, установленные Москвой, и т.д. (Например, по неполным данным, тройка НКВД Туркмении осудила с августа 1937 по сентябрь 1938 года 13259 человек, хотя имела лимиты лишь на 6277 человек.) Однако подобная «стихийность» и «инициатива» местных властей была запланирована, вытекала из сути приказов из центра, из назначения на первые роли в НКВД жестоких исполнителей и пресечения малейших попыток противодействовать террору» 7.

Известная степень автономии местным карателям предоставлялась. Они могли сами решать, кто будет расстрелян, кто отправится в лагеря, а кого, в виде исключения, не тронут. Цель Сталина заключалась в том, чтобы дезорганизовать социальную базу сопротивления, конкретные судьбы его не волновали.

Одновременно режим заботился и о том, чтобы сомнение в правильности курса Сталина не возникло позднее. Вождю было важно, чтобы не воскрес альтернативный коммунизм, подобный троцкизму. Сам Троцкий был скомпрометирован тяжелыми обвинениями на политических процессах, но упорно доказывал в зарубежной

прессе абсурдность обвинений Сталина. Но пока он был нужен как символ единого руководства всеми заговорами. Только 20 августа 1940 года, по завершении чистки и в преддверии советско-германского столкновения, Троцкий был убит агентом Коминтерна. Однако со временем идейные коммунисты могли прийти к тем же выводам, что и «выкорчеванная» оппозиция. Сталин внимательно следил за ходом мыслей партийных интеллигентов и уничтожал всех, кого подозревал в оппозиционных взглядах.

Были уничтожены выдающийся режиссер, идейный коммунист В. Мейерхольд, писатели и поэты, критиковавшие Вождя лишь с помощью намеков (например, Б. Пильняк и О. Мандельштам), ведущий коммунистический журналист М. Кольцов и многие другие.

Творчества непартийной интеллигенции, не участвовавшей в идейной борьбе, Сталин не опасался - сохранил жизнь выдающимся русским литераторам А. Ахматовой, М. Зощенко и М. Булгакову, далеким от коммунистических взглядов. Вгоды террора Булгаков работал над своим величайшим произведением «Мастер и Маргарита», сам дух которого противостоял партийной идеологии. Но именно это произведение является одним из доказательств того, что вопреки всем усилиям сталинизму не удалось добиться полного контроля над душами и мыслями людей.

Народное сопротивление в условиях тоталитарного режима могло носить лишь неорганизованный характер и проходить независимо от антисталинских действий и замыслов элиты. Вкачестве примера приведем фрагмент сообщения НКВД об обсуждении проекта конституции 1936 года: «Вколхозе деревни Михальцево на общем собрании колхозников при обсуждении проекта новой Конституции колхозник Логинов Я. С. заявил: «Что нам даст ваша Конституция. Что там написано Сталиным, так оно и будет, а не по-нашему… Есть самим нечего, а тут еще отдавай государству»… На ткацкой фабрике имени Максима Горького в целях обеспечения достаточного количества рабочих на собрании после работы двери во двор фабрики были закрыты и около них поставлен сторож. Собрание прошло формально» 8. Были и более активные формы сопротивления - листовки такого, например, содержания: «Средневековый террор, сотни тысяч замученных НКВД и расстрелянных безвинных людей, лучших, преданнейших работников Советской власти - это только часть того, что еще предстоит!!!» 9

Насколько Сталин опасался таких выступлений? Одну из антисталинских листовок распространял физик Л. Ландау. Он был арестован, приговорен к тюремному заключению, но затемБ отпущен по ходатайству академика П. Капицы. Может быть, листовка была невинна по содержанию? «Великое дело Октябрьской революции подло предано. Страна затоплена потоками крови и грязиБ Разве вы не видите, товарищи, что сталинская клика совершила фашистский перевороте В своей бешеной ненависти к настоящему социализму Сталин сравнялся с Гитлером и Муссо-линиБ Товарищи, вступайте в Антифашистскую рабочую партиюБ Сталинский фашизм держится только на нашей неорганизован-ности» 10.

После 1938 года Сталин уже не беспокоился за судьбу своего курса. Он мог позволить себе прагматичный подход к «человеческому материалу».

Несмотря на то, что против коммунистической политики осмеливалось выступать незначительное количество инакомыслящих, партии так и не удалось полностью поставить жизнь жителей под свой контроль. Сохранялось влияние православия и мусульманства, в целом народной психологии, в которой отношение к коммунистическому режиму смешивалось с многовековыми стереотипами взаимоотношения с властью.

Вмаховик террора мог попасть любой человек, высказавший малейшую крамолу. Но все попасть не могли.