Вожди и заговорщики

Разорвать его могла индустриализация - создание передовой промышленности. Эту проблему должен был по докладу Каменева обсудить XIV съезд. Вапреле 1926 году уже по докладу Рыкова тему обсудил Пленум ЦК. Опираясь на выводы спецов (умеренных социалистов), Рыков считал необходимым рост промышленности по «затухающей кривой», то есть быстрый рост первоначально и более медленный потом, после рывка. Троцкий назвал эту идею «черепашьим шагом к социализму». Возражая Рыкову, он утверждал: «Основные хозяйственные трудности проистекают, следовательно, из того, что объем промышленности слишком малБ Было бы в корне неправильно думать, будто к социализму можно идти произвольным темпом, находясь в капиталистическом окружении» 4. То есть, по Троцкому, нельзя было ставить рост промышленности в зависимость от роста крестьянского хозяйства. «Между тем движение к социализму обеспечено только в том случае, если темп развития промышленности не отстает от общего движения хозяй-

с‹-

ства, а ведет его за собой, систематически приближая страну к техническому уровню передовых капиталистических стран» 5.

Дефицит техники был главной экономической проблемой, хорошо осознававшейся лидерами партии. Пленум ЦКпризнал, что «народное хозяйство подошло к концу восстановительного периода, использовав всю технику, доставшуюся от дореволюционного времени» 6. Пока нет новой техники, не может быть и новых средств производства, готовых качественно повысить производительность труда, экономическую мощь страны и государства, уровень жизни трудящихся. Технику можно было бы купить на Западе, но в 1926 году экспорт СССР был меньше импорта - увеличить покупки было не на что. Каменев откровенно объяснил причины этого Микояну: «Потребление в стране растет настолько быстро, что не дает возможности усилить экспорт» 7. Крестьянство воспользовалось результатами революции, чтобы жить лучше. Планы большевиков по накоплению валюты, необходимой для проведения индустриализации, не осуществились, двигаться к цели большевики могли только вопреки результатам революции, вопреки своей уступки эсеровской программе.

Государственный центр не контролировал рынок экономически. Частная торговля обгоняла неповоротливое государственное хозяйство - она контролировала 83% розничного товарооборота. Кулаки оказались, как и следовало ожидать, более предприимчивыми, и сами подчиняли себе кооперативы, расширяли свое хозяйство, вызывая зависть и ненависть чиновников и бедняков - маломощных крестьян, не способных к самостоятельному хозяйствованию. Крестьянское самоуправление поддерживало хозяйственных крестьян, это же сказалось и при выборах в советы. Беднякам же оставалось писать в «инстанции»: «Кажется, загрыз бы зубами кулака» 8. Ивсе чаще звучал лозунг: «За что боролись?»

Недовольство проявляли и рабочие. В 1926 году прошло 337 забастовок против 196 в 1925 году. Иногда рабочие выступления принимали политический характер, как это случилось во время кампании помощи бастующим английским шахтерам, на которую Коминтерн возлагал большие надежды: «Рабочие путиловских заводов (5 тыс. чел.) отказались отдать часть заработка в помощь горнякам Англии. Перед ними выступил председатель ВЦСПСМ. П. Томский. Против него выступило двенадцать рабочих, которые резко критиковали его речь, высказывались против политики правительства в этом вопросе и свое отрицательное от-

ношение мотивировали тем, что оборванные, неодетые русские рабочие должны выплачивать на британских бастующих, делегаты которых приезжают сюда, одетые в дорогие меха, в накрахмаленных воротничках… Около 80 рабочих было арестовано» 9.

Напомним, что именно путиловцы дольше других поддерживали «новую оппозицию». Так что почва для расширения внутрипартийной оппозиции существовала. Требования роста зарплаты рабочих и ускорения индустриального роста за счет «нажима на кулака» (то есть увеличения налогов с зажиточных крестьян) встречали в партии большую поддержку. Росло недовольство привилегированной бюрократией, требования больших прав в партии для простых рабочих, широкого обсуждения курса партии, который стал подходить к новой кризисной черте.

Оппозиционеры больше других говорили о приближающемся кризисе, и события подтверждали правоту их критики. «Тот некритический оптимизм, который сейчас так широко распространен среди хозяйственников и в значительной степени поддерживается нашей прессой, может усугубить действие неизбежного кризиса, ибо этот последний застигнет нас врасплох» 10,- напоминал Троцкий на апрельском пленуме 1926 года о своих словах, сказанных несколькими месяцами ранее.

Надежным средством борьбы с вождями оппозиции были кадровые перемещения. Вянваре 1926 года было принято решение совместить пост руководителя Совета труда и обороны (СТО) и СНК СССР. Унаследованное от времен гражданской войны экономическое двоевластие было ликвидировано, и для возглавлявшего СТОКаменева пришлось искать другую работу. Каменева назначили наркомом внешней и внутренней торговли, что было незначительным понижением в должности (заслуженного лидера как бы и не преследовали за инакомыслие). Этим же постановлением Сокольников переводился с поста наркома финансов СССР на малозначительный пост одного из заместителей председателя Госплана СССР.

Разгром ленинградской оппозиции ставил на повестку дня объединение фрондирующих фракций. Несмотря на то, что их лидеры терпеть друг друга не могли, факт оставался фактом- взгляды у них почти не отличались.

Сначала Троцкого это обстоятельство даже смущало, и он пытался доказать: ни его, ни кого-либо из вождей большевизма нельзя обвинять в идеологических «отклонениях», все разногла-

сия искусственно раздуты интриганами-чиновниками. «Почему обвинители так легко превращаются в обвиняемых. Потому, что у нас всякий вопрос ставится на острие аппаратной бритвы и всякое отклонение от этого острия на одну тысячную долю миллиметра объявляется - путем аппаратного мифотворчества - чудовищным уклоном. Призрак троцкизма нужен для поддержания аппаратного режима. Арежим этот автоматически приводит к тому, что тот, кто недавно других обвинял в троцкизме, сегодня сам оказывается троцкистом» 11, - говорил «главный троцкист» на апрельском пленуме ЦК. В этих горьких словах было много справедливого: руководители бюрократической системы ВКП(б) боролись за полное единомыслие и любую свободу взглядов воспринимали как враждебную деятельность, как шаг к расколу. Свою роль во взаимных обвинениях играли и личные антипатии, и борьба за власть. Но для таких людей, как адепты большевизма, идеологический поиск был все же на первом месте. Уверенность в собственной правоте разделяла и сводила людей.