Вожди и заговорщики

Оппозиционеры пытались представить себя равноправным течением в партии и 4 октября обратились в ЦКВКП(б) с заявлением о необходимости налаживания «совместной дружной работы» и «ликвидации тяжелого периода внутрипартийной распри» 42. Политбюро затем оценило это заявление как признание правильности политики ЦК, что было явным преувеличением. Апока оно вынуждено было услышать призыв к компромиссу и выставило 11 октября свои условия, сводившиеся к прекращению фракционной работы и недопустимости открытой дискуссии. Требовалось также отмежеваться от других оппозиционных групп, критиковавших Политбюро. Поскольку левые отрицали, что ведут именно фракционную работу, и отрицательно относились к более радикальным оппозиционерам, чем они сами, то Троцкому, Зиновьеву и Каменеву оставалось согласиться только на прекращение дискуссии.

Достижению компромисса способствовало и то, что сталинское руководство по-прежнему не чувствовало себя уверенно. Сохранялись «опасения быстро и резко порвать друг с другом при неустойчивости режима и боязни внешних и внутренних его противников в случае внезапного раскола или распада партии» 43. Эти опасения будут сохраняться и позднее, но невозможность единства изменит отношение к товарищам по партии. Скем нельзя договориться, того следует репрессировать. Вусловиях хозяйственных трудностей оппозиция может получить массовую поддержку недовольных, расколоть партию и таким образом покончить с ее монополией на власть. Ав условиях многопартийности из подполья выйдут сторонники иных, не марксистских, путей, и страна вернется к капитализму. Все жертвы революции будут напрасными. Такая логика возобладает уже через год. Но сейчас противоборствующие фракции еще были готовы договариваться.

15 октября передовица «Правды» отзывалась об оппозиции в компромиссном тоне. 16 октября лидеры левых подписали заявление, в котором вновь подтверждалось осуждение фракционной борьбы (оппозиционеры не признавали, что ведут именно фракционную борьбу), признавались некоторые ошибки, хотя и утверждалось, что оппозиция остается «на почве своих взглядов», изложенных «в официальных документах и речах…» 44. Признание ошибок стало условием компромисса - Сталину было важно унизить противников, использовать и это столкновение, чтобы подорвать авторитет опальных вождей, чья слава еще недавно превосходила его, Сталина, славу. Идело было не в личных амбициях. Чтобы победить в политической борьбе, необходимы гораздо буль-шие авторитет, влияние, поддержка, чем у противника. Добившись своего, правящая группа прокомментировала заявление оппозиции: «Центральный Комитет считает, что тот минимум, который необходим для обеспечения единства партии, можно считать достигнутым. Задача состоит в том, чтобы, продолжая идейную борьбу с принципиальными ошибками оппозиции, от которых она не отказывается, принять все меры к тому, чтобы достигнутый минимум для обеспечения единства партии был действительно проведен в жизнь» 45.

Оппозиционерам могло показаться, что за ними признали право на инакомыслие - сохранение ошибок, с которыми нужно бороться идейно, а не организационно. Но Сталин решил закрепить успех именно «оргмерами». Раз были признаны ошибки, то

с‹-

есть идеологическое преступление, можно было перейти и к наказаниям. Объединенный пленум ЦКи ЦККВКП(б) 2 3 и 2 6 октября рассмотрел вопрос «О внутрипартийном положении в связи с фракционной работой и нарушении партийной дисциплины ряда членов ЦК». По предложению С. Кирова (разумеется, от имени ленинградской организации, что должно было быть особенно болезненным ударом для Зиновьева) было принято постановление, в соответствии с которым Зиновьева отозвали из руководства Коминтерном, Троцкого вывели из Политбюро, а Каменева - из кандидатов в члены Политбюро. Меры взыскания должны были быть умеренными. Важно было не вызвать к опальным вождям излишнюю жалость, а в случае обострения обстановки в стране можно было бы и примириться с этими опытными работниками, которые с наибольшей эффективностью действовали именно в условиях революции.

Одновременно Сталин настоял на еще одном унижении оппозиции. Вкачестве проверки на лояльность Зиновьева ему предложили выступить против других оппозиционеров, которые стояли за отказ от однопартийности, компромисс с социал-демократией, широкую демократизацию. Этот уклон, представленный прежде всего «рабочим оппозиционером» С. Медведевым, был заклеймен как меньшевистский, и Зиновьеву было предложено выступить против него в прессе. Зиновьев согласился, так как действительно не был сторонником столь широкой демократизации, но затягивал выступление против коллег по оппозиционной деятельности. Вмае 1926 года Сталин писал Молотову, что Зиновьев «преступно просрочил все сроки» 46выступления против Медведева. Витоге честь дать отпор «меньшевистскому уклону» выпала на долю Бухарина, который осудил правых в статье «Правая опасность в нашей партии». «Новой оппозиции» пришлось присоединяться к позиции Бухарина. Альтернативу Зиновьев сформулировал так: «Либо престиж свой и партии, либо Медведева» 47. Конечно, Зиновьев выбрал свой престиж, тем более что 29 октября Медведев под угрозой исключения из партии выступил с признанием своих ошибок. Всем было очевидно, что это признание формально и неискренне.

Эта история была важным успехом Сталина: ему удалось одну группировку изолировать и заставить покаяться, а другую- отмежеваться от возможного союзника и присоединиться к официальной позиции. Оппозиционный фронт был расколот. Это «так-

тическое средство, которое впервые было использовано для подрыва оппозиционного блока в октябре 1926 года, затем последовательно применялось Сталиным на протяжении 1927-1929 годов, когда зиновьевцы после «покаяния» служили оружием борьбы с троцкистами…» 48, - комментирует эти события В.А. Шишкин.

Таким образом, к концу года авторитет оппозиции был подорван, и правящий блок мог торжествовать победу. Выступая 1 ноября на XV партконференции, Сталин комментировал заявление «объединенной оппозиции» от имени рабочих: «значит, оппозиционеры хотят драться и впредь, значит, мало им наклали, значит, надо их и впредь бить» 49.

Но рабочие, в том числе коммунисты, молчали. Иэто печалило оппозицию, надеявшуюся на более активную поддержку снизу: «партийный середняк не сумел дать отпор неслыханному издевательству со стороны ЦКи его аппарата над партией, что он казался слишком пассивным, но эта пассивность вызвана тем режимом, который за последние годы проводил ЦК - режимом неслыханного террора по отношению ко всем, кто смел высказывать свое мнение» 50. Это еще не террор. Идут увольнения инакомыслящих.