Вожди и заговорщики

с‹-

которой можно восстановить всего тов. Косиора. (Смех)» 78. Вто время по этому диалогу, как «по кости», еще можно было восстановить скрытую полемику между сторонниками социально-политического компромисса (классовая борьба будет затихать, не нужно придираться к отдельным формулировкам) и массой партийных чиновников, готовых к новому витку борьбы. Партийные аппаратчики не очень разбирались в экономике и потому были настроены оптимистично. Но когда оптимизм не оправдается, предсказанная классовая борьба разразится с невиданной силой и поглотит и кости тов. Рыкова, и кости тов. Косиора.

Косиор Станислав Викентиевич(1889-1939). Большевик с 1907года. Рабочий. Участник Октябрьского переворота. Левый коммунист в 1918 году. Один из руководителей коммунистического подполья на Украине. С 1924 года - член ЦКВКП(б). В 1926-1928 годах - секретарь ЦКи член Оргбюро. В 1928-1938 годах - генеральный секретарь ЦККП Украины.

На пленуме сторонники Сталина еще позволяли себе шутить по поводу «правого уклона». Куйбышев говорил: «Думаю, что то обстоятельство, что я выступаю в защиту текстильной промышленности, вы не поймете как отклонение от линии на индустриализацию страны». Его перебивает А. Смирнов: «Погубишь свою репутацию». Впрочем, выступление «в защиту» сводится к тому, что объем капитальных вложений в текстильную промышленность явно недостаточный, но денег на ее реконструкцию нет: «Я не могу предложить уменьшить металлургию, химию или топливоБ» 79

Пленум утвердил напряженный бюджет, который должен был вырасти на 20% при росте национального дохода только на 10%. Темпы индустриального строительства должны были быть сохранены (речь не шла об их быстром росте). Резолюция пленума ставила задачу «борьбы на два фронта - как против правого, откровенно оппортунистического уклона, так и против социал-демократического, троцкистского, «левого», т. е. по существу тоже правого, но прикрывающегося левой фразой, уклона от ленинской линии» 80.

Резолюция, как казалось, свидетельствовала о компромиссе между Сталиным и правыми. Но ситуация не терпела компромиссов, должен был быть выбран или один путь развития страны, или другой. ИСталин продолжил наступление на своих противников.

На этот раз удар был нанесен по руководству профсоюзов, по Томскому. Томский был главой профсоюзной бюрократии, которая в годы НЭПа видела свой ведомственный долг в том, чтобы защищать рабочих против излишней нагрузки со стороны других ведомств. Томский выступал против кампании роста производительности труда даже при Дзержинском, и планы индустриального рывка, требовавшие от рабочих труда в экстремальных условиях, за пределами человеческих сил, вызывали у Томского опасение и несогласие. Сталину не нужен был такой «голос рабочего класса» в руководстве, профсоюзы должны были превратиться из защитников трудящихся в организатора трудовых подвигов.

На VIII съезде Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС) был повторен сценарий, опробованный в Московской организации. Стали выступать «товарищи с мест», которые критиковали «оторвавшуюся от масс» профсоюзную верхушку. Томский воспринял это как дискредитацию руководства профсоюзов, но нанести удар по хулителям не мог - их правоту «во многом» признали члены Политбюро. Сталин добился избрания в ВЦСПСЛазаря Кагановича, который, по выражению Бухарина, стал играть«роль руководителя в руководстве» 81. Но избрать Кагановича на место Томского так и не удалось, популярностью в профсоюзах он не пользовался. Томский в знак протеста против «двоевластия» в ВСЦСПСснова подал в отставку 23 декабря. 10 января 1929 года она была отклонена, но Томский, как и Бухарин, настаивал.

Сталин, изо дня в день наращивавший свои позиции, все еще не был уверен, что открытое, публичное столкновение принесет победу именно ему. Не дрогнет ли ЦКпод действием речей Бухарина и Рыкова - официально самого компетентного в экономике человека? Поэтому, по словам Бухарина, после ноябрьского пленума «были созданы две «линии»: одна - словесные резолюции, другая - это то, что проводилось на деле» 82. Компромиссные резолюции не выполнялись, Сталин готовил индустриальный рывок. Бухарин же продолжил иносказательную критику Сталина, напомнив ему о ленинском «завещании». Свой доклад на траурном заседании 21 января 1929 года по поводу пятой годовщины со дня смерти Ленина Бухарин так и назвал - «Политическое завещание Ленина». Обобщая последние статьи Ленина (о его письме к съезду открыто речь не шла), Бухарин напоминает, что именно Ленин заложил основы стратегии, которую теперь отстаивает Буха-

рин. Необходимо «зацепить «наше дело» за частные интересы крестьянина» 83, а не наносить удары по этим интересам. Имея в виду сталинские планы, Бухарин цитирует Ленина: «Надо проникнуться спасительным недоверием к скоропалительно-быстрому движению вперед, ко всякому хвастовству и т.д.» 84.

Для Сталина Бухарин оставался опасным идеологическим противником. Против него нужен был сильный козырь, и тут Сталину помогли троцкисты, которые распространили запись разговора Бухарина с Каменевым.

Осуждение правых

Публикация разговора Бухарина с Каменевым, подлинность которой последний официально подтвердил 27 января, позволила Сталину и большинству ЦК перейти в открытую атаку против идеологов правых с позиций борьбы с фракционностью в партии. Бухарин был уличен в тяжком партийном преступлении - попытках создать фракционный блок против Сталина. При этом гласности были преданы его резкие высказывания о Сталине и других членах Политбюро «за глаза», что выглядело очень некрасиво.

От Бухарина потребовали объяснений. 30 января 1929 года он зачитал на заседании ЦККсвое заявление, в котором назвал запись Каменева с комментариями троцкистов «гнусной и провокационной прокламацией». Однако ему пришлось признать не только сам факт встречи, но и подлинность зафиксированных Каменевым слов. Бухарин утверждал, что эти фразы вырваны из контекста и поэтому их смысл искажен. Он признал встречу с Каменевым ошибкой и отверг обвинения во фракционной деятельности: «Уменя нет разногласий с партией, т.е. с ее коллективной мыслью и волей, выраженных в официальных партийных резолю-циях» 85. Такие же заявления в свое время делали и левые оппозиционеры. Но в устах Бухарина эта фраза была опасней. Ведь он был одним из авторов постановлений XV съезда и пленумов ЦК. Поэтому Бухарин мог толковать их ничем не хуже, чем Сталин.

Бухарин перешел в контрнаступление, в свою очередь обвиняя Сталина в дезорганизации работы подведомственных правым организаций: «Картина яркая: в Правде - два политкома, в ВЦСПС - «двоецентрие», в Коминтерне - предварительная политическая дискредитацияБ Документ - вернее, его рассылка и т. д.- уничтожает все и всяческие сомнения и колебания. Вто же