А.К. Горшков - Кавказская Голгофа - Горшков А.К.

Можно предположить, что нападение на русских священников совершали разные группы боевиков, пленников содержали поодиночке и почти не давали возможности им встретиться. Пленникам отцу Петру Макарову и Сергию Потапову по несколько дней не давали пить и есть. По словам отца Сергия хозяин мог просто уехать на несколько дней по своим делам, а по действующим в Чечне шариатским законам ни женщина, ни дети не имеют права накормить пленника. Поэтому изможденные священники вынуждены были делить литровую бутылку воды и кукурузную лепешку на несколько дней. Водой приходилось не утолять жажду, а лишь немного увлажнять пересохшее горло. Однако, если хозяин отсутствовал долго, организм почти обезвоживался. И тогда даже привыкшему к строгим постам священнику приходилось чрезвычайно тяжело. К чисто телесным страданиям добавлялись и моральные истязания, например, многодневное пребывание в абсолютной темноте.

«Мы с отцом Петром сбились в ощущении во времени, – вспоминает отец Сергий. – Я, например, ночью не мог спать, а днем, наоборот, клонило в сон. Кроме того, неприятное ощущение создавало частое нахождение под стволами. Допустим, тебя везут куда-то в машине, у чеченцев передернутые затворы, патрон дослан в ствол, палец на спусковом крючке, ствол упирается в бок. А вдруг машина дернется?..»

Преодолевать уныние, страх и отчаяние, по словам батюшек, помогала молитва. Даже в плену они не переставали молиться.

«Если мы не на службе, – говорит отец Петр, – то должны постоянно читать Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». И тогда к человеку не идут мысли отчаянья. Я все думал, что, если будут мучить, нужно стараться не потерять связь с Богом, просить Его дать силы переносить страдания. Ведь сказано, что не нужно бояться, когда убивают тело. Главное – не допустить, чтобы убили душу».

Когда отца Сергия после его освобождения из чеченского плена спросили, как он оценивает произошедшее с ним: как чистую случайность или Промысел Божий, Батюшка ответил: «Господь каждого из нас к чему-то готовит. Ведь все, что ни делается, совершается по попущению Божиему. Думаю, что Господь испытывал мою веру, тверд я в вере или нет, достойно буду нести звание православного священника или смалодушничаю».

Оба священника – отец Петр Макаров и отец Сергий Потапов – пробыли в чеченском плену два месяца и были освобождены в результате совместной контртеррористической операции российских спецслужб. 31 мая 1999 года, в Духов День, оба они впервые в своей жизни участвовали в Патриаршем богослужении в Успенском соборе Кремля, где их тепло приветствовал Святейший Патриарх Алексий. Первосвятитель Русской Православной Церкви назвал подвигом перенесенные священниками страдания.

Похищение и последующие за ним зверства, совершенные бандитами над протоиереем Петром Сухоносовым, стали больше, чем испытанием его веры, которая была испытана многократно всею его предыдущей подвижнической жизнью в смиренном служении Богу. Условия содержания в плену протоиерея Петра Сухоносова были самыми жестокими. Промыслом Божиим отец Петр принял на себя жесточайшие страдания и мученическую смерть как жертву за спасение кавказского края, охваченного братоубийственной войной. Высокопреосвященный Гедеон, Митрополит Ставропольский и Владикавказский так скажет об этом великом подвиге: «Несомненно, отец Петр – это жертва за всех нас, живущих на Кавказе, за тех, кто знал и любил его...»

За три дня до пленения кто-то из близких сфотографировал батюшку на память. Вглядимся в эту последнюю его прижизненную любительскую фотографию, в глаза Батюшки, исполненные великой скорби и ожидания грядущих страданий...

Знал ли протоиерей Петр Сухоносов о готовящейся над ним расправе и ожидавшей его мученической смерти? Чувствовал ли он надвигающуюся беду? Если судить по воспоминаниям людей, бывших рядом с батюшкой в последнее время, если вспомнить отдельные слова, как бы невзначай оброненные самим батюшкой, то стает понятно: он все знал и все чувствовал.

Весной 1996 года отец Петр пригласил к себе инспектора по делам несовершеннолетних местного отдела милиции, чтобы решить судьбу своей юной воспитанницы девочки Ангелины. Разговор шел о ее дальнейшем обучении. Вдруг Батюшка задумчиво сказал: «Нужно поторопиться с решением этого вопроса. Мне осталось совсем немного». И, взглянув на удивленные лица своих собеседников, сразу перевел разговор на другую тему.

Рассказывают еще, что за несколько дней до похищения, во время отпевания одной из своих стареньких прихожанок, отец Петр неожиданно печально обронил: «Счастливые люди, что их отпевают. А мои косточки птицы разнесут...»

«Батюшка много времени уделял ремонту и склеиванию церковных книг. Но незадолго до того, как его выкрали бандиты, я часто слышала от него какую-то загадочную фразу: «Времени мало. Успеть бы доклеить...», – вспоминает о последних месяцах жизни отца Петра Татьяна Гапотченко.

Годом раньше в Минеральных Водах на прославлении преподобного Феодосия Иерусалимского с отцом Петром встретилась монахиня Анастасия, приехавшая из Киева. После торжеств вместе решили поехать на родину, повидать родных и близких.

«Заехали на могилку Владыки Антония в Ставрополе, – вспоминает матушка Анастасия, – а потом Батюшка собрался было возвращаться в Слепцовку, но вдруг передумал и сказал, что вместе со мной поедет в Ипатово. Приехали туда. Батюшка пошел на могилу нашей духовной матери Фессалоникии и остался очень доволен, что там был порядок и чистота. Обошел также могилки всех наших родных, отслужил панихиду. Не забыл помолиться и об упокоении известного старца иеросхимонаха Иринея: он тоже похоронен в Ипатово. После этого мы вместе поехали в село Высоцкое, где сохранился старинный храм, ему больше 400 лет. Оттуда Батюшка решил ехать к себе домой, а я возвращалась назад в Ипатово. Все, кто был, подошли просить благословения на дорогу. Когда я подошла, то вдруг увидела, как по его лицу пробежала какая-то страшная скорбная тень. Батюшка смотрел на меня глазами, полными слез. Я поняла, что он хотел сказать: это была наша последняя встреча. Мне хотелось спросить об этом его самого, но он быстро благословил меня и отвернулся, чтобы я не видела его скорби».

Незадолго до трагедии отец Петр успел написать и отправить письма, поздравительные открытки почти всем своим духовным чадам, никого не забыв напутствовать добрым отеческим словом и лаской.

«Мир Вам и милость от Господа! – обращается он в своем последнем письме к монахине Киевского Покровского монастыря Анастасии, благодаря ее за переданный в «Слепцовку» подарок – две пары добротных кожаных сапог. – Вот видите, какая Вы мудрая? Сами умирать собираетесь, а мне сапоги понашили. Да когда же я их сношу? 100 лет мне жить, что ли? Ну, ладно, посмотрим, как они мне подойдут. Некому у нас к Вам ехать, мы сами такие, как Вы. А Вы все зовете нас... Поправляйтесь, еще бегать надо...»