Светлана Талан - Надеюсь и люблю

Я пыталась читать, но мысли разбегались, и я не могла сосредоточиться и вникнуть в текст. Тогда я вспомнила, как, уходя из родительского дома, поклялась вернуться туда на крутой машине, но у меня до сих не было ни личного автомобиля, ни водительских прав. Давая сгоряча это обещание, я не подумала о том, что мне придется сесть за руль автомобиля, а я этого очень боялась.

Я отложила в сторону очередную книгу, которая опять «не пошла», и прикрыла глаза, погрузившись в воспоминания. Мне было тогда пять лет. Была еще жива мамина мама, моя любимая бабушка Вера. Она жила в деревне, и меня на лето часто отвозили туда. Дедушка давно умер, и бабушка жила одна. Она любила меня до безумия, и летний отдых у нее был для меня раем. Там, где заканчивался ее огород, было большое озеро. И мы с бабушкой каждое утро бежали наперегонки босиком по росистой траве к озеру умываться. А еще я помню ее огромный сад с яблонями, вишнями, сливами и множеством цветов. Плодов на деревьях было так много, что их некуда было девать, и огромные сочные яблоки падали на землю, трескаясь от удара и пуская сладкий сок со вкусом меда. Тогда мы с бабушкой собирали их и относили соседям. Я вытаскивала яблоки из корзин и раздавала детям на улице. А когда приходила осень, меня забирали родители, и папа с мамой еще долго ворчали, что их ребенок «совсем запущен» и «подлежит перевоспитанию». Обычно за мной приезжал на машине папа. Бабушка ехала с нами в город, как она говорила, «немного отдохнуть и погостевать», но уже через два дня не выдерживала безделья и суеты и возвращалась в деревню.

Так было и тем летом. Бабушка пообещала мне подарить куклу Барби со всем гардеробом. Конечно же, мои родители могли позволить себе такую покупку, но они считали, что ребенка, то бишь меня, не стоит баловать, ведь у него и так достаточно игрушек. А вот бабушка меня баловала как могла. И я ехала домой в хорошем настроении. Бабушка Вера сидела спереди, рядом с папой, а я — сзади. От нетерпения я время от времени подпрыгивала, представляя, как в садике подружки обступят меня и будут просить поиграть с новой куклой. Потом был визг тормозов, сильный удар и грохот, и меня подбросило на сиденье. Я не поняла, что случилось, почему машина стоит, а папа склонился над рулем и замер. Повсюду были осколки, и я заплакала от страха. Мои руки сами потянулись к запрокинутой назад бабушкиной голове.

— Бабушка-а! — заплакала я и тронула ее руками за плечи.

И тут я увидела, что череп бабушки расколот пополам и из макушки на мои руки стекает теплая яркая кровь с сероватыми кусочками. Я смотрела на свои ладони и плакала, а из огромной раны на голове бабушки все стекала и стекала кровь. Я почему-то не убирала рук, а так и держала их, продолжая повторять сквозь рыдания:

— Бабушка-а, бабушка-а, бабушка-а…

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем папа очнулся и выбрался из металлического плена. Он завернул меня в покрывало и вынес из машины. А я все плакала и смотрела на свои окровавленные ладони…

Меня не взяли на похороны, и куклу Барби с полным гардеробом мне так и не купили. Не знаю, мучила ли папу совесть, страдал ли он, но родители никогда больше не говорили при мне о бабушке. Когда я подросла, то узнала, что вины папы в аварии не было. На дорогу выскочил пьяный велосипедист, и мой отец свернул в сторону и налетел на дерево. Больше в той деревне я не была, но страх садиться за руль остался у меня на всю жизнь. Теперь пришло время его преодолеть.

Я встала с постели, переоделась и в тот же день записалась на курсы водителей. С прошлым надо было попрощаться, и я сделала в этом направлении еще один шаг.

Владимир Олегович позвонил мне через три недели, когда я уже начала терять надежду на встречу с ним. Он пригласил меня в тот же ресторан.

— Не бойся, Катя, — он сразу же перешел на «ты», — тебе не придется смотреть на часы и поглядывать в сторону выхода. Я обязательно буду, ровно в двадцать ноль-ноль.

— Есть! — радостно подпрыгнула я и начала готовиться к предстоящей встрече.

Владимир Олегович пришел ровно в восемь вечера. На нем снова была дорогая одежда. Я почувствовала приятный запах дорогого парфюма и увидела перстень на указательном пальце.

— Я не опоздал? — спросил Владимир Олегович, присаживаясь.

— Нет, вы вовремя.

— Не люблю непунктуальных людей, — сказал он и добавил: — И необязательных.

— Я тоже, — ответила я.

— Можешь называть меня по имени и на «ты».

— Хорошо… Володя, — сказала я, испытывая неловкость.

— Называй меня, Катя, как хочешь, только не Вовчик. Договорились?

— Идет.

— И еще. Не говори мне «пупсик», «зайка», «лапочка». Я знаю, что похож на толстого пупса, но такое обращение мне неприятно. А вот на лапочку и зайку я никак не тяну. Тем более что мне уже сорок пять лет, — объяснил он.

— Хорошо, — ответила я, еще раз убедившись, что с ним будет нелегко.

Мы сидели друг напротив друга, беседовали о жизни, о своих увлечениях и просто о пустяках, и я смогла рассмотреть Володю внимательнее. У него были тяжелые, красноватые то ли от природы, то ли от недосыпания веки, а тусклые голубые глаза, похожие на рыбьи, казалось, сверлили тебя до костей, пытаясь заглянуть в душу. «С ним все время надо быть начеку», — подумала я, боясь сболтнуть лишнее.

Мы танцевали, а потом опять болтали за столиком.

— Что будешь пить? — спросил Володя.

— Сок.

— А как насчет спиртного?

— Нет, я не пью.

— Это похвально.

— А ты что пьешь? — задала я вопрос, заметив, что и в прошлый раз, и сейчас на столике Володи не было даже легкого вина.

— Все, кроме спиртного, — резко ответил он.

— Совсем? — удивилась я.

— Да. Я вообще не пью спиртного. Никакого. Никогда.

— А раньше пил?

— Никогда в жизни. Даже не пробовал, — ответил Володя, и я заметила, что его мысли витают где-то далеко.

На этот раз Володя отвез меня домой на своем «Лексусе». Вернее, за руль сел один из его телохранителей, а мы устроились сзади.

— Я позвоню, — сухо сказал Володя на прощанье.

Впрочем, так же, как и в прошлый раз.

Мы стали встречаться с ним каждую неделю. Володя всегда приглашал меня в один и тот же ресторан. Наши беседы были похожи на допрос. Я заметила, что Володя один и тот же вопрос мог задавать по нескольку раз. И это не потому, что у него была плохая память. Он проверял меня, пытаясь поймать на лжи.

— Вообще-то мне не нравится ходить по кабакам, — однажды сказал он. — Предпочитаю домашний уют, люблю хорошо поесть, покурить кальян, посидеть у камина… Катя, ты умеешь хорошо готовить?

— Думаю, что да, — произнесла я.

— Неуверенный ответ… Впрочем, посмотрим. Предлагаю следующую встречу провести у меня дома.

— Ты приглашаешь меня в гости? — удивилась я.