computers - Приключения транзистора

Здравствуйте, позвольте представиться! Я – транзистор П416Б. Это мой тип, и он обозначен у меня на корпусе. Я родился на заводе в 1971 году. Откуда я это знаю? Очень просто – на моем боку стоит цифра «71» - это и есть год моего рождения.

Я не могу сказать вам точно, как проходил процесс моего изготовления – ведь тогда меня еще не было. Я знаю только, что изготовлен по диффузионной технологии и внутри у меня есть кристалл германия. Это такой металл, очень редкий и дорогой. Корпус, в который он заключен, сделан из железоникелевого сплава, который называется «инвар», и покрыт сверху тонким слоем меди. А поверх меди корпус еще и покрашен черной краской, очень качественной и стойкой. На краске этой и написан мой тип и год рождения.

У меня есть три «ножки»-вывода – эмиттер, база и коллектор. На них подаются электрические сигналы, и моя задача – их усиливать или переключать. Я умею делать это очень быстро, вы даже не можете себе представить, насколько быстро! Ножки изолированы от корпуса стеклянными изоляторами. Именно поэтому корпус сделан не из чего попало, а из инвара. Этот сплав, в зависимости от состава, может иметь различный температурный коэффициент расширения, и он подобран так, чтобы быть равным коэффициенту стекла. Иначе при нагреве или охлаждении стеклянные изоляторы могли бы растрескаться.

Вот тут и начинается моя история, которую я хочу вам рассказать.

Когда процесс моего изготовления закончился – кристалл был соединен с ножками-выводами тончайшими золотыми проволочками, а корпус собран и заварен холодной сваркой по ободу, я первым делом прошел контроль на стенде. Это делалось автоматически и очень быстро – мои ножки оказались в зажимах, я впервые в жизни почувствовал, что через меня течет ток, и не успел опомниться, как на верх моего корпуса мягко опустился стержень, оставив на нем клеймо, нанесенное серебристой краской, зажим раскрылся, и я полетел в коробку, где уже было множество таких же транзисторов. На каждом из них стояла метка – маленький серебристый ромбик с цифрами внутри.

«Что бы это значило?» - подумал я, и стал осматриваться по сторонам. Между тем в коробку падали все новые и новые транзисторы, точно такие же, как я, и с таким же клеймом, только цифры были разными. Взглянув наверх, откуда я упал, я увидел, что некоторые транзисторы после того, как рычаг выбрасывает их из зажима, падают не к нам в коробку, а попадают в другой желоб и улетают куда-то вбок. На них не опускался стержень с цифрами, а все, на кого он опускался, попадали к нам.

- Что происходит? – спросил я соседа, лежащего в коробке пониже меня.

- Отбраковка, - ответил он. – Те, которые попали в нашу коробку, имеют клеймо с серийным номером, это так называемая «Военная приемка». Это – знак высшего качества! Мы будем работать в самых ответственных приборах.

- А другие?

- А у других – качество пониже. Они будут работать в приборах, которые не так важны.

- Откуда ты это знаешь? – удивился я.

- Прислушайся, и ты услышишь.

- Что?

- Мысли. Мысли всего, что нас окружает.

Я сосредоточился. И услышал! Теперь я знал, что коробка, в которой я лежал, сделана в цехе картонных изделий, тут же на заводе. А стенд, на котором я проходил проверку, оказывается, вообще прибыл из другого города, с другого завода. Точно так же германий для моего кристалла, металл для корпуса, краска – все имело свое происхождение, но рассказывать об этом было бы слишком долго.

«Что же будет дальше?» - подумал я.

Коробка, в которой мы лежали, постепенно наполнялась. Счетчик стенда отсчитывал транзисторы, прошедшие контроль. Когда их стало ровно сто, стенд приостановил работу, и прозвучал негромкий гудок. Сидевшая рядом женщина подхватила коробку, а на ее место поставила другую.

Наша коробка оказалась на столе, где женщина быстро и ловко раскладывала нас всех по другим коробкам. В каждой из них была картонка с дырочками, и пятьдесят транзисторов легли в нее, каждый на свое место. Я оказался крайним, в самом углу коробки. После этого женщина взяла из стопки, лежащей на столе, этикетку, что-то на ней написала, пришлепнула печатью, бумажка легла на нас сверху, крышка коробки закрылась, а затем я услышал шорох бумаги. Теперь я все время знал, что происходит – просто знал, и все! Я знал, что коробку заклеили бумажной лентой, а на вложенной в нее этикетке появился такой же, как на каждом из нас, ромбик с буквами «ВП» внутри, номером партии, а также дата и подпись приемщицы. Точно такое же клеймо было поставлено на коробке снаружи. Теперь коробка оказалась в ящике, через несколько минут сверху опустилась еще одна, еще и еще… Мне стало любопытно, что написано на бумажке, которая лежала в коробке. Стоило только подумать, и я уже знал это: «П416Б, транзисторы германиевые диффузионные p-n-p усилительные высокочастотные маломощные, 50 шт.». Все это было написано по-русски, и только буквы p-n-p – латинские. Я знал, что они обозначают тип проводимости транзистора. Я не стану морочить вам голову, объясняя, что такое «электронная» и «дырочная» проводимость. Попросту говоря, на коллекторе транзистора p-n-p должен быть «минус» напряжения питания, а у транзистора n-p-n – «плюс».

Забегая далеко вперед, я скажу, что в наше время тип проводимости транзистора p-n-p был самым распространенным и часто встречающимся, а n-p-n – более редким. То же можно сказать и о материале кристалла, германии. Дело в том, что полупроводников много, и транзисторы можно делать из разных материалов. В наше время германиевые транзисторы были самыми распространенными. Были еще кремниевые транзисторы, более редкие, их выпускалось всего несколько типов, их параметры были не высоки, а стоимость, наоборот, большая. Зачем они, если есть германий? – думали все. Но как же все ошибались! Где-то в глубине лабораторий ученые упорно трудились, готовя «кремниевую революцию». Но обо всем – в свое время.

Еще на этикетке была дата нашего изготовления, наши основные электрические параметры и неизменный ромбик с буквами «ВП» - «Военная приемка». Но об этом я уже говорил.

Картонный ящик, в котором мы все лежали, отвезли на склад в специальной тележке, и потянулись дни ожидания, когда ничего не происходило. Тут я должен заметить, что время для меня течет по-разному. Когда я в работе, то могу переключать электрические сигналы 80 миллионов раз в секунду. Это ужасно быстро. Соответственно, и время как бы растягивается – за одну секунду я успеваю воспринять и обдумать очень многое. Но когда я никуда не подключен, мое время течет, как и для всех вас – день за днем, час за часом…