Александра Щепкина - Бояре Стародубские. На заре (сборник)

– Ты знаешь то верно, что боярышни будут? – спросил Алексей.

– Верно то, верно! Сказывал их кучер Захар, который всегда их всюду возит. Захар-то знается с раскольниками, так он не боится возить боярышень по свадьбам: коли что неладно выйдет, так сбежит к раскольникам.

– Так вот еще что, – проговорил Алексей. – А батюшка этого еще не знает, что и в доме раскольник живет у них, – думал Алексей. Молча обходил он конюшню, поглаживая любимых коней; потом расспросил о них конюха и отдал приказанье беречь их и кормить.

– Вот этого выбрал я, с собой возьму, когда поеду под шведа.

Конюх взглянул на него испуганный: он не слыхал, что боярин уже собирался в поход.

– Ну, а когда же можно будет поглядеть боярышень? – спросил Алексей так же неожиданно.

– Завтра, – ответил конюх живо. – Если наденешь, боярин, простую шапку и шубу, никто тебя не узнает, и вволю наглядеться можно; боярышни от простого народа не прячутся.

– Хорошо. Поедем и поглядим на ту свадьбу. Только никому не сказывай, что я видел боярышень.

– Умру – не скажу, коли не приказываешь! – горячо ответил преданный ему служитель.

– Так оседлай завтра коней вовремя и оповести меня, – приказал молодой Стародубский.

На следующий день, в сумерках, боярин Алексей, одетый в баранью шубу, какие носили тогда посадские люди, и в простую шапку, скакал на своем коне в сопровождении конюха. Через полчаса они были в селе Савеловых, у избы, где была свадьба. Не доезжая до избы, сошли они с лошадей, и конюх повел их в переулок, оставив боярина на крыльце избы.

– Когда буду нужен, так только посвисти, – тихо прошептал он, покидая Алексея.

Скромною поступью подошел боярин к толпе, стоявшей в сенях избы, и просил вызвать сваху.

– Жениха-то я знаю, он мне товар возил, так хочу одарить его ради свадьбы, – говорил боярин вышедшей к нему свахе. В слободе его не знали, приняли за торговца и пропустили в избу ради его доброго намерения. Боярин подал свахе несколько золотых монет, с просьбой положить их на тарелку, с которой будут осыпать жениха и невесту зерном хлебным и деньгами. Сваха приняла подарок и вернулась в избу снаряжать невесту. В просторной избе, в переднем углу ее, под образами, сидели за столом жених и невеста; два мальчика держали протянутый между ними платок из шелковой тафты, отделявший невесту от жениха. На столе стояли караваи (круглые хлебы, украшенные разными фигурами и листьями из теста и лентами); караваи были благословлены священником, и, по обычаю, их отвозили в церковь вместе с невестой. Невеста наряжена была в цветной сарафан, и шея ее была обвешана бусами и янтарями. Сваха сняла покрывало с головы невесты и заплела в две косы ее распущенные волосы; она положила обе косы вокруг головы, а поверх их надела ей бархатную повязку, вышитую золотыми блестками. Убрав невесту, сваха подала ей зеркало и заставила ее поглядеть в него вместе с женихом, после чего приказала им взглянуть друг на друга. Стоявшие около них девушки пели в это время свадебные песни, какие следовало петь по обычаю. Алексей стоял в толпе у дверей комнаты; слушая эти песни, он различил голос боярышни Савеловой, – тот голос, который часто раздавался в поле, когда быстро неслись их сани ему навстречу. Алексей выдвинулся из толпы ближе взглянуть на певицу. То была круглолицая среднего роста девушка; брови подымались у нее на лбу дугой и темно-синие глаза светились из-под ресниц; они были неподвижно уставлены на невесту. Но и песня занимала боярышню; лицо ее то оживлялось, то глядело печально, изменяясь со звуками и словами песни. Лицо это было приятно и мягкими чертами, и кротким, спокойным видом. Боярышня глядела на невесту так участливо, будто жалела ее, когда пели обычную свадебную песню:

Рядом с певшей знакомым Алексею голосом стояла девушка повыше ее, с черными глазами и грубоватым лицом; по наряду ее можно было признать за другую боярышню. Обе девушки стояли так чинно, не глядя на толпу гостей, как бы не замечая их. Не видно было у них желанья повеселиться на свадьбе, послушать болтовни, – их занимала невеста и обряды. Подле них была еще девушка в наряде посадских людей, она живо смотрела по сторонам с веселым лицом. Грубоватый голос ее был знаком Алексею, она, верно, была из провожатых боярышень в их поездках. Вдруг Алексей почувствовал, что его потянули за рукав одежды, и, обернувшись, увидел своего конюха; боярин вышел за ним на крыльцо.

– Позволь мне, боярин, довезти до усадьбы их боярышень Савеловых, – говорил конюх испуганно. – Кучера их, Захара, напоили на свадьбе до беспамятства, без чувств лежит! Ему знай подносят, а он не отказывается – и допился до беспамятства.

– Вот как случилось, – проговорил Алексей, соображая, в какое положение поставлены были теперь боярышни, если б он не случился здесь на помощь им.

– Я отвезу их, если позволишь, – просил конюх.

– Погоди, – говорил Алексей, опустив на грудь голову, как бывало всегда, когда он раздумывал о чем-нибудь. Он глядел на сани и лошадей Савеловых, стоящих без кучера в ряду других саней, небольших деревенских дровней.

– Гм, – протянул он наконец, – вызови боярышень и их сенную девушку; скажи им, что кучер хмелен, кони не стоят и уезжать им надо!

Конюх сперва было взялся за голову, будто поручение затруднило его, но вдруг шмыгнул в избу. Алексей стоял сумрачен и потупившись.

– Да, лучше так, увижу и поговорю с ними, благо случай есть… Скажу им слово разумное, пригодится им! – говорил он сам с собой. Тут он взглянул на крыльцо и, заслышав шаги, увидел, что обе боярышни идут тихо, спокойно так; только девушка их охает, суетится, руками размахивает, перепуганная. Алексей кликнул конюха и велел вывести лошадей Савеловых к дороге от избы подальше. Сани выехали на простор, и боярышни шли за санями. Они не замечали, что Алексей шел вместе с ними.

– Справишься ли с лошадьми-то? – расспрашивала конюха Стародубских Феклуша, провожатая боярышень.

– Да спроси, кто он, откуда? – тихо предостерегала Феклушу старшая боярышня.

– Не надо бы его, справимся сами! – живо говорила меньшая.

Конюх стоял в недоумении, он не смел овладеть санями против воли их владелиц. Алексей подошел к нему на помощь.

– Так нельзя, боярышни, – заговорил он, подходя с поклоном. – Мы соседи вашего боярина Савелова и вас одних отпустить не посмеем.