Джон Рёскин - Письма и советы женщинам и молодым девушкам

Королева Виктория прожила долгую и насыщенную событиями жизнь, которую принято рассматривать как своего рода эталон для одноименной эпохи, как тендерную модель, служившую ориентиром для всех слоев общества. Она воплощала образ верной жены, заботливой матери, дальновидной и авторитетной правительницы – идеальной хозяйки дома, в качестве которого выступала вся Британская империя. Именно такой стереотип поведения навязывался всем женщинам среднего [18] Женщины из низшего класса были в значительно меньшей степени связаны социальным регламентом и строгим этикетом, так как они жили не светской, а трудовой жизнью. Но и эта свобода была весьма условна, так как над ними все равно осуществлялся контроль со стороны родственников, церкви и властей; кроме того, цена за нее была непомерно высока: отсутствие личной безопасности, бремя тяжелого труда, неудовлетворительные условия для жизни. и высшего сословия, обреченным выполнять строго ограниченный набор социальных и семейных функций, без возможности отклониться от заданного эталона. Некоторым все же удавалось это сделать, но результат больше походил на проигрыш, чем на победу: добрачные связи, адюльтер, развод, уход от супруга сурово порицались обществом и даже наказывались административно [19] К примеру, жену, покинувшую супруга, можно было насильно вернуть мужу через суд. . Женщина, рискнувшая выказать непокорность и несогласие с несправедливыми законами и правилами, теряла практически все, от доброго имени до возможности участвовать в воспитании собственных детей (при разводе или любом конфликте они оставались с отцом).

Джордж Шеридан Ноулз. Подписание брачного контракта. 1905

Финансовые разногласия также решались в пользу мужа: все средства жены, в том числе ее приданое и полученные или заработанные на протяжении совместной жизни средства, принадлежали ее супругу. Эти правила касались и семей из высшего сословия, так что дамы благородного происхождения не были застрахованы ни от потери имущества или вынужденной разлуки с детьми, ни от домашнего насилия, которое было распространенным явлением семейной жизни в XIX веке. К концу Викторианской эпохи некоторые из этих варварских законов стали пересматриваться, однако сама идея тендерного равенства была чужда этой эпохе, как и мысль о равноправии сословий. Как пишет историк Тревельян, «типичным англичанином любого класса в середине периода правления Виктории был человек с бородой и с трубкой» [20] Борода действительно становится одной из характерных черт мужского имиджа Викторианской эпохи, и ее популярность стремительно растет с 1840-х годов, достигая своего пика к 1870-е. Усы, бакенбарды и вообще растительность разной конфигурации на лице подчеркивала мужественность обладателя и позволяла скрывать эмоции, проявление которых расценивалось как недопустимая для английского джентльмена слабость. , хотя его наблюдение нуждается в некоторой корректировке. В Викторианскую эпоху человеком считался англичанин – с бородой и трубкой [21] Этот тезис красноречиво иллюстрирует стихотворение поздневикторианского поэта Р. Киплинга «If» (в русском переводе известное как «Заповедь»: «Yours is the Earth and everything that's in it, And – which is more – you'll be a Man, my son!». «Земля – твое, мой мальчик, достоянье! // И более того, ты – человек!» (пер. С. Я. Маршака). В викторианский период невозможно представить себе подобное воодушевляющее воззвание, адресованное дочери. В поэзии, посвященной прекрасному полу, на первое место выдвигалось напоминание о его главном предназначении – быть опорой и источником вдохновения для мужчины – и о наиболее значимых для женщины добродетелях: терпении, кротости, самоотверженности. Поэтическим манифестом такого отношения является поэма Ковентри Патмора «Ангел в доме» (1854). или без них, тогда как англичанка была в первую очередь вещью, ценившейся либо за изящество и красоту (в среднем и высшем сословии), либо за выносливость и функциональность (в низшем). Даже королеве не удавалось забыть об этом распределении ролей. Биографы упоминают одну из крупных ссор Альберта и Виктории, после которой принц закрылся в своей комнате и не открывал на стук супруги, пока она не ответила на его вопрос «кто стучит?» смиренным «твоя жена» вместо привычного ей горделивого «королева Англии». Несмотря на то что корону носила из них двоих только она, да и вообще это был ЕЕ дворец и ЕЕ страна, она была в первую очередь замужней женщиной, которая должна всегда уступать супругу.

Виктория с принцем Альбертом. ок. 1854

На поверку семейная идиллия королевы оказывается показной, но при этом создает в сознании ее подданных обманчивую картину возможной гармонии в браке, для которой необходимо достижение высшего уровня нравственного совершенства. Монаршая чета могла считаться образцовой, но никак не типичной для своего времени. Даже тот факт, что все их дети дожили до (относительно) зрелого возраста, является исключительным в эпоху, когда детская смертность могла достигать пятидесяти процентов в некоторых социальных группах. Кроме того, Виктории достался весьма достойный супруг – отличный семьянин, заботливый отец и нежный любовник. Большинство женщин на подвластной королеве территории не могли выбирать себе супругов по собственному вкусу и усмотрению, подчиняясь в этом вопросе авторитету родителей или опекунов.

Чарльз Хэй Вуд. Любовь победит (Разгневанный отец). 1900

В то время как Виктория сама сделала предложение своему будущему супругу, молодой англичанке из приличной семьи запрещалось проявлять малейшую инициативу в общении с мужчиной и как-либо демонстрировать свой интерес к противоположному полу. Виктория и Альберт были ровесниками, и их объединяли общие интересы и увлечения – музыка, книги, верховые прогулки, проекты социальных и политических реформ в стране. В это же время большинство английских невест, несмотря на юный возраст, получало в супруги мужчин значительно старше себя (нередко вдовцов с детьми), имеющих обширный жизненный опыт и не интересующихся мнением или увлечениями своей «дражайшей половины». За плечами у немолодых женихов часто оказывался значительный «багаж» сексуальных контактов, который вместе с венерическими заболеваниями, невежеством и предрассудками касательно половых отношений становился «стартовым капиталом» супружеских отношений [22] Проституция была одной из вопиющих социальных проблем викторианского периода, особенно во второй половине XIX века. «Дома терпимости» открывали свои двери не только в трущобах, но и в богатых кварталах, реагируя на быстро растущий спрос. Ханжеская мораль эпохи объявляла эротическое начало в отношениях мужа и жены неуместным и нарушающим приличия, а сам супружеский долг осуществлялся исключительно ради появления потомства. Замужняя женщина, по представлению блюстителей нравственности, была лишена даже намека на либидо: на супружеском ложе ей предписывалось «закрывать глаза и думать об Англии». По этой причине предаваться радостям плоти мужчинам приходилось в обществе уличных женщин, которые попирали устои морали уже фактом своего существования, а потому могли себе позволить их игнорировать. . Результатом этого прискорбного «вклада» в семейную жизнь были бесплодные браки или рождение больных детей, отчуждение супругов, измены, распавшиеся союзы, поломанные судьбы.