Джон Рёскин - Письма и советы женщинам и молодым девушкам

Эдмунд Блэр Лейтон. Пока смерть не разлучит нас

Норберт Генетт. Первая слеза

От всего этого Виктория была благополучно избавлена и, принимая свое семейное благополучие за абсолютную норму, относилась со снобизмом и осуждением к любым отклонениям от нравственных канонов, сформированных с ее же подачи. Для нее, воспитанной строгой матерью в сознании собственной исключительности, образ жизни ее родственников и придворных, не скрывавших бесчисленные измены и внебрачные связи, казался неприемлемым.

Франц Ксавьер Винтерхальтер. Альберт и Виктория с детьми

Принц Альберт, рано потерявший мать [23] Мать Альберта, герцогиня Мария-Луиза Саксен-Кобург-Заальфельдская (1800–1831) своей судьбой подтверждала тезис о женском бесправии, царившем даже в высших кругах. Ее супруг, отец Альберта и его старшего брата Эрнеста, женился на шестнадцатилетней принцессе Марии-Луизе, будучи в два раза ее старше и не планируя отказываться от привычного холостяцкого образа жизни. После рождения сыновей супруги стали жить отдельно, при этом герцогиня, как и ее супруг, сочла себя свободной от брачных обязательств и завела любовника. Последовал развод, по условиям которого Марии-Луизе было запрещено видеть сыновей и даже иметь их портреты. Она также отказалась от всех имущественных претензий в пользу своих детей. Герцогиня очень тосковала по сыновьям; второе замужество утешило ее лишь незначительно и продлилось недолго – в возрасте тридцати лет Мария-Луиза умерла от рака. Альберт, который был очень похож на мать, очень тяжело переживал разлуку с ней. и потому так ценивший тепло домашнего очага, разделял взгляды Виктории и не желал ставить семейное благополучие под угрозу ради мимолетных увлечений. Возможно, поэтому легкомысленное поведение их старшего сына, вступившего в связь с ирландской актрисой, шокировало венценосных родителей и заставило принца Альберта отправиться в Кембридж для серьезного разговора с наследником, несмотря на серьезное физическое недомогание. Во время беседы отец с сыном попали под сильный дождь, и Альберт сразу после возвращения слег с лихорадкой, от которой уже не оправился. Королева так и не простила принца Уэльского, считая его виновником смерти Альберта. Ее горе и негодование усугублялись тем, что их первенец так и не раскаялся в своем порочном поведении; напротив, со временем он превратился в одного из самых знаменитых распутников Европы, не оставлявшего без внимания ни актрис, ни куртизанок и посещавшего публичные дома. Хотя покойный принц Альберт был, по словам его супруги, воплощением добродетели, некоторые из его потомков пошли в порочную родню Виктории, запятнавшую репутацию британской короны своим неуемным развратом, интригами и склочностью. Помимо Эдуарда, большого сибарита – заядлого игрока, гурмана и женолюба, – до высоких нравственных стандартов своей бабушки не дотягивали ее внуки: принц Альфред Саксен-КобургГотский, который по неизвестным причинам застрелился в возрасте двадцати четырех лет [24] По наиболее распространенной версии, принц испытывал помутнение рассудка, вызванное запущенной стадией сифилиса. , и принц Альберт Виктор, герцог Кларенс, чьи интеллектуальные способности и личная жизнь были предметом оживленного обсуждения в прессе и при дворе [25] Принца подозревали в гомосексуализме, и одновременно смаковали подробности его романов с хористкой, которая отравилась после их расставания, и лондонской актрисой. Антипатия к Альберту Виктору в народе была так велика, что его даже считали истинным Джеком Потрошителем, хотя в момент совершения убийств в Уайтчепеле принца не было в Лондоне. Его смерть от гриппа тоже вызывала подозрения, несмотря на эпидемию, – было известно, что Альберт Виктор долго и безуспешно лечился от венерического заболевания, которым в итоге и объясняли его скоропостижный уход. .

Королева Виктория в окружении детей и внуков

Семейная идиллия, представленная на многочисленных фотографиях и открытках – королева-матриарх в окружении многочисленных потомков, – оказалась постановочной и далекой от реальности. Однако подданные принимали эту лубочную картинку, подпитывающую их патриотизм, сентиментальность и роялистские настроения, за образец для подражания, стремясь соответствовать ей хотя бы внешне. Отсюда проистекала главная проблема викторианской морали: она была в первую очередь показной, а по своей сути ханжеской и лицемерной. Ключевой концепцией викторианского этикета была благопристойность, и она же определяла нравственные требования в обществе. «Соответствовать» и «казаться» было для англичан важнее, чем «быть» и «являться», о чем бы ни шла речь: о семейном благополучии, достатке, благочестии. Какие бы проблемы ни обрушивались на англичанина и его семью – банкротство, болезнь или смерть родных, – респектабельный джентльмен считал своим долгом воздерживаться от выражения чувств на людях, сохраняя хладнокровие в любой ситуации. Можно представить при этом, какие бури эмоций бушевали за закрытыми дверями фешенебельных викторианских особняков!

Альфред Морган. Лондонский омнибус на пути к площади Пикадилли. 1885

Эти правила касались в первую очередь среднего и высшего сословия, так как представителям рабочего класса было бы затруднительно игнорировать или маскировать бесчисленные заботы или свою вопиющую нищету. Сам факт существования в Англии – развитой индустриальной державе, владевшей колониями по всему миру, – безработицы, работных домов, огромного количества нищих и бездомных отражал стремление общества закрывать глаза на «неудобные» вопросы и нежелание решать их коренным образом. Малоимущие вызывали у представителей буржуазии такое же отношение, как попрошайки на улице у состоятельных и холеных господ: они являлись источником дискомфорта – скорее эстетического, чем морального, – изредка порождали жалость, но чаще раздражение и досаду и стремление поскорее отделаться от них при помощи жалкой подачки и забыть об их существовании. Распространение идей социального дарвинизма заставляло привилегированный класс думать, что бедняки, безработные и другие обездоленные страдают по причине собственной лени, слабоволия и других пороков, присущих низшим слоям общества. Среди дам из высшего общества была распространена благотворительность, но она нередко носила избирательный или оторванный от жизни характер. Как утверждал политик и писатель Бенджамин Дизраэли (1804–1881), в Англии есть две нации – богатая и бедная [26] Ему ли было не знать – Дизраэли был членом парламента и дважды занимал пост премьер-министра Великобритании. Свои взгляды на социальные и экономические проблемы страны он изложил в романе «Сибилла, или Две нации», 1845. , причем социальная история викторианского периода показывает, что их сосуществование в стране никак нельзя назвать мирным или гармоничным.