Томас Майн Рид - Гаспар-гаучо. Затерявшаяся гора

– Каррамба! – воскликнул он. – Доброго пути, сеньоры! Желаю вам поскорее добраться домой. Ха-ха! Нечего сказать, весело будет в вашем гнездышке, когда там узнают, что пропал самый молоденький, самый нежный цыпленочек, любимец всего выводка!.. А скоро и всей вашей компании придется очистить старый курятник. Да, скоро – как только я попаду в Асунсион и вернусь оттуда с дюжиной наших квартелеро. Ого, тогда мы сведем кой-какие счеты. Если бы глупый мальчишка, сын Нарагваны, не был таким трусом, я бы расквитался с вами и теперь… Я бы вернулся домой не с пустыми руками, а с целым караваном пленников. Ну, ладно, теперь уже недолго ждать. Три дня – до Асунсиона – будь у меня конь посвежее, так добрался б я раньше, – да еще три дня на обратный путь с отрядом. Так и быть – кладем на все неделю. Клянусь, что если по истечении этого срока где-нибудь и будет разгуливать человек по имени Гаспар Мендес, то это будет не тот, чью голову, одну только голову я вижу еще вдали… Голова эта слетит с плеч, а если на них и удержится, то лишь для того, чтобы мне удобнее было затягивать лассо на шее!

– Но торопиться пока не надо, – продолжал он. – Что, если Гальбергер меня заметил? Вряд ли. Ну а все-таки… Да, тогда они смекнут, что не все еще кончено. На половине дороги я не остановлюсь… это они поймут – и не останутся на старом насесте. Но куда им теперь деваться? Агвара с ними порвал; пока девчонка у него, он их злейший враг. Впрочем, и помимо него легко завербовать сторонников среди тобасов. Стеклянные бусы и прочие побрякушки привлекут ко мне молодежь, а подарив кому следует десяток золотых монет – очарую и старцев. Бояться нечего. Неудачи быть не может… Раз тобасы на моей стороне, Гаспар не найдет в Чако убежища. Итак, продолжайте свой путь, кабаллеро. Через неделю мы побеседуем с вами на более коротком расстоянии и с более приятным, надеюсь, для меня результатом.

Бормоча это, Вальдец неотступно следил за двумя всадниками, пока они не скрылись в море высокой травы. Последним исчез страусовый султан на шляпе Гаспара, развевавшийся на ветру, словно вызов трусливому врагу.

Когда пропал и этот султан, Вальдец, убежденный, что враг его не видит, погрузился в раздумье. Очень многое казалось ему странным. Прежде всего, почему ученый охотник и слуга его ехали шагом? В пампасах шагом не ездит никто – особенно гаучо. Гаучо всегда скачет галопом, даже тогда, когда ему надо только отъехать от своего одинокого ранчо на полет камня, чтоб зачерпнуть воды в ручье.

– Ничего удивительного, – прошипел он наконец. – Вполне понятно, что они ползут, как улитки. Каррамба! Удивляюсь, как еще этот гринго держится в седле. Я был уверен, что с ним покончено: копье вышло между ребер… Должно быть, оно наткнулось на какую-нибудь пуговицу или пряжку… Какой же я дурак, что не осмотрел его тут же, на месте. Ну ладно, жалеть теперь уже поздно. В другой раз сделаю дело чище…

Успокоив себя этими рассуждениями, Вальдец задался вопросом, почему Гальбергер с гаучо не поехали кратчайшим путем, то есть через покинутый стан тобасов. Решив, что Гальбергер избегает встреч с индейцами, а потому избрал кружной путь, он круто повернул коня, выбрался зарослями к реке и во весь опор пустился в Асунсион через становище. Погоняя коня, он все же опасливо поглядывал по сторонам, не мелькнет ли широкополая шляпа со страусовыми перьями.

Волнение и страх царили в эстансии Людвига Гальбергера. Всю ночь никто в доме не сомкнул глаз. Даже пришлые работники, индейцы из племени гуарани, проявили интерес к домашним делам хозяев. Все утешали жену Гальбергера.

С каждым часом тревога ее возрастала. Предчувствия еще с утра давили бедную женщину свинцовым гнетом. Она уже не сомневалась, что с мужем и дочерью случилось нечто ужасное. Если бы в дом внесли сейчас их трупы, она бы вовсе не удивилась.

Напрасно маленький Людвиг старался успокоить мать, напрасно выдумывал все новые и новые причины, которые могли бы задержать отца. Ему не удалось разгладить морщины на ее лбу, снять камень с ее сердца. Немногим больше успел и Чиприано, который и сам не находил себе места. Как ни любил Людвиг сестру, но Чиприано сильней дрожал за Франческу.

Молодость не унывает: как ни боялись юноши за пропавших, они бодрились.

– Пустое, мама! – с притворной веселостью говорил Людвиг. – Все будет хорошо. Утром, а может, и раньше они вернутся. Сколько раз экскурсии отца затягивались на ночь.

– Пустое, мама! – с притворной веселостью говорил Людвиг

– Но тогда он уезжал с Гаспаром, – безнадежно отвечала мать. – С Франческой он никогда не опаздывал…

– Ну, что ж, Гаспар и теперь, наверное, с ними. Нечего волноваться… Уж Гаспар-то найдет их! Ты как думаешь, Чиприано?

– Конечно, – поддержал его двоюродный брат. – Куда бы они ни попали, он непременно разыщет их следы. Гаучо различит самые слабые отпечатки, а тем более следы подков дядиной лошади…

– Следы-то он найдет, – вздохнула сеньора Гальбергер. – Но куда заведут его эти следы? Ах, боюсь…

– Не бойтесь, тетушка, – прервал ее племянник, – я, кажется, догадался, что их задержало.

– Неужели?.. – И в глазах сеньоры блеснула надежда.

– Вы знаете, – продолжал Чиприано, – с какой горячностью дядя набрасывается на всякое интересное животное или растение. В таких случаях он забывает все на свете. Очевидно, он натолкнулся на очень крупный и громоздкий экземпляр, который трудно сразу перевезти домой.

– Нет, нет, – прошептала сеньора, снова впадая в отчаяние, – этого быть не может!

– Почему же «нет»? – настаивал Чиприано. – Как раз вчера он при мне велел Гаспару во что бы то ни стало раздобыть ему страуса-самца. Не знаю, для каких целей… Уверен, что на пути к становищу или обратно дядя высмотрел страуса и погнался за ним, а Франческу оставил где-нибудь дожидаться. Вы поймите, тетя, что такое охота за страусом. Пока к нему подбираешься, он шествует медленно и торжественно… Кажется, так легко к нему подъехать и накинуть ему на шею лассо. Думаешь, две-три минуты – и готово. Немыслимо не уклониться в сторону. Вот дядя и увлекся: скачет милю за милей, ловит страуса, обо всем позабыв. А ведь надо еще вернуться к Франческе, чтобы вместе доехать домой. Немудрено, что их еще нет.

Все это звучало довольно правдоподобно, но сеньору Гальбергер не убедило.

– Нет, мой милый, – тоскливо отозвалась она, – этого быть не может. Ты забываешь, что за дядей поехал Гаспар. Если бы он его догнал, все трое давно уже были бы дома. Я знаю: они никогда, никогда не вернутся…

– Не говорите так, мама! – встрепенулся. Людвиг.