Шарль де Костер - Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях отважных, забавных и достославных во Фландрии и других странах

– Ты говоришь недурно, – сказал Уленшпигель, – но не видишь ли ты, что вон в городе зажигаются огни и люди с фонарями там суетливо забегали?

– Это от холода, – ответил Ламме. И, вздыхая, прибавил:

– Всё съедено. Ни мяса, ни птицы, ни вина, увы, ни доброго dobbel-bier, – ничего, кроме сухарей и жидкого пива. Кто меня любит, за мной!

– Куда ты? – спросил Уленшпигель. – Никто не смеет отлучаться с корабля.

– Сын мой, – ответил Ламме, – ты теперь капитан и господин на корабле. Если ты не позволяешь, я не пойду. Но соблаговоли подумать, что третьего дня мы съели последнюю колбасу и что в это суровое время кухонный очаг есть солнце для добрых товарищей. Кто не хотел бы вдыхать запах подливы, упиваться сладостным благоуханием божественной влаги, созданной из цветов смеха, веселья и радости? Посему, господин капитан и верный друг, я решаюсь сказать: я истосковался душой оттого, что ничего не ем; оттого, что я, любящий только покой, охотно убивающий разве только нежную гусыню, жирную курочку, сочную индейку, следую за тобой среди тягот и сражений. Посмотри на огоньки на том богатом хуторе, где столько крупного и мелкого скота. Знаешь, кто его хозяин? Один фрисландский судовщик, который предал господина Дандло и привёл в Энкгейзен, тогда ещё занятый Альбой, восемнадцать несчастных дворян и друзей; он повинен в том, что они казнены на Конском рынке в Брюсселе. Этот предатель, по имени Дирик Слоссе, получил от герцога за предательство две тысячи флоринов. На эти кровавые деньги этот иуда купил хутор, который ты видишь перед собой, с крупным скотом и окрестными землями, каковые, расширяясь и принося плоды, – я говорю о землях и скоте, – сделали его богачом.

– Пепел стучит в моё сердце, – сказал Уленшпигель, – ты пробил, час Господень.

– И час кормёжки равным образом, – сказал Ламме. – Дай мне два десятка парней, добрых солдат и матросов, я пойду и захвачу предателя.

– Я сам поведу его, – ответил Уленшпигель. – Кто любит правду, пусть идёт со мной. Не идите все, верные и дорогие мои: достаточно двадцати человек, а то кто же будет охранять корабль? Бросьте жребий костями. Вас двадцать. Ну, идёмте. Кости показывают правильно. Привяжите коньки и скользите по направлению к Венере, звезде, сверкающей над хутором предателя.

Идите по звезде, конькобежцы, все двадцать, скользя по льду с топором на плече.

Ветер свистит и гонит перед собой по льду белые вихри снега. Неситесь, смельчаки!

Вы не поёте, не разговариваете; прямо, беззвучно несётесь к звезде; только лёд скрипит под вашими коньками.

Кто упал, вскакивает тотчас. Мы подходим к берегу: ни одного человека на белом снегу, ни птицы в морозном воздухе. Скиньте коньки!

Вот мы на земле, вот луга; опять наденьте коньки. Затаив дыхание, мы окружили хутор.

Уленшпигель стучит в дверь, собаки лают. Он стучит вторично; открывается окно, и хозяин, высунув голову, спрашивает:

– Кто ты такой?

Он видит одного только Уленшпигеля; остальные спрятались за keet’ом, то есть прачечной. Уленшпигель отвечает:

– Господин де Буссю приказал, чтобы ты сейчас явился к нему в Амстердам.

– Где твой пропуск? – спросил тот, спускаясь и отворяя дверь.

– Здесь, – ответил Уленшпигель, указывая ему на двадцать гёзов, которые бросились за ним в дверь.

И Уленшпигель сказал:

– Ты, судовщик Слоссе, предатель, заманивший в засаду господ Дандло, Батенбурга и других. Где деньги, полученные тобой за чужую кровь?

– Вы гёзы, – ответил тот дрожа, – помилуйте меня; я не знал, что делаю. Теперь у меня нет денег; я всё отдам.

– Темно, – сказал Ламме, – дай нам свечей, сальных или восковых.

– Вон там висят сальные свечи, – сказал хозяин.

Зажгли свечу, и один из гёзов, стоявший у очага, сказал:

– Холодно, разведём огонь. Вот хорошее топливо.

И он указал на стоящие на полке цветочные горшки с высохшими растениями. Взяв одно из них за стебель, он тряхнул его; горшок упал, и на полу рассыпались дукаты, флорины и реалы.

– Вот где деньги, – сказал он, указывая на прочие цветочные горшки.

И действительно, раскопав, они нашли в них десять тысяч флоринов.

А хозяин кричал и плакал при виде всего этого.

На крики сбежались хуторские батраки и служанки в одних рубахах. Мужчин, вздумавших было вступиться за своего хозяина, связали. Женщины, особенно молодые, стыдливо прятались за мужчин.

Тут выступил Ламме.

– Предатель, – сказал он, – где ключи от кладовых, конюшни, хлева и овчарни?

– Подлые грабители, – ответил хозяин, – вы издохнете на виселице.

– Пришёл час Божий, – сказал Уленшпигель, – давай ключи.

– Господь отомстит за меня, – сказал хозяин, отдавая ключи.

Очистив хутор, гёзы двинулись в обратный путь, летя на коньках к кораблям, лёгким убежищам свободы.

– Я корабельный кок, – говорил Ламме, направляя их, – я корабельный кок. Толкайте ваши добрые салазки, нагружённые вином и пивом; гоните, тащите быков, лошадей, свиней, баранов – всё стадо, поющее природную песнь. Голуби воркуют в корзинах; каплуны, раскормленные мякишем, не могут повернуться в своих деревянных клетках. Я корабельный кок. Лёд скрипит под сталью коньков. Мы на судах. Завтра взыграет кухонная музыка. Подавай блоки, подвяжите лошадей, коров, быков под брюхом. Прекрасное зрелище – когда они висят на подпругах; завтра мы повиснем языками на сочном жарком. На лебёдках они подымаются на суда. Вот так мясцо! Бросайте в трюм как попало кур, гусей, уток, каплунов. Кто свернёт им шею? Господин корабельный кок. Дверь заперта, ключ в моём кармане. Хвала Господу на кухне! Да здравствуют гёзы!

Тут же Уленшпигель отправился на адмиральский корабль, уведя с собой Дирика Слоссе и прочих пленников, стонавших и рыдавших из страха перед верёвкой.

На шум вышел адмирал Ворст; увидев Уленшпигеля и его спутников, озарённых красным пламенем факелов, он спросил:

– Чего тебе от нас надо?

– Этой ночью, – ответил Уленшпигель, – мы захватили Дирика Слоссе, заманившего в засаду восемнадцать наших. Вот он. Прочие – его батраки и невинные служанки.

Затем, передавая адмиралу сумку с деньгами, он прибавил:

– Эти червонцы цвели в цветочных горшках в доме предателя; всего десять тысяч.

– Вы поступили неправильно, отлучившись с корабля, – сказал адмирал Ворст, – но ввиду успеха прощаю вас. И пленники и мешок с червонцами нам очень кстати, а вы, молодцы, согласно законам и обычаям морским, получите треть добычи. Другая треть пойдёт флоту, а третья – его высочеству принцу Оранскому. Немедленно повесьте предателя.

Исполнив это, гёзы прорубили во льду прорубь и бросили туда тело Дирика Слоссе.

– Трава, что ли, выросла вокруг кораблей, – спросил адмирал, – что я слышу кудахтанье кур, блеянье овец, мычанье быков и коров?