Юзеф Крашевский - История о Янаше Корчаке и прекрасной дочери мечника

Он велел подать кумыса. Они сидели в молчании и пили из роговых кубков. Мурза размышлял, Доршак думал.

– Быть может, – проговорил он, – что какой-то день посидите напрасно, а стоит подстерегать такой улов!

– А из мужчин?

– Может быть несколько.

– Будут защищаться?

– Должны, но что они сделают вчетвером на пятьдесят или сто?

– А ты? – спросил Мурза.

– Я буду, пусть твои в меня не стреляют, дам знак свистом, а сам убегу, – бормотал Доршак, который по-татарски говорил хорошо.

Подали друг другу руки.

– За платой придёшь на другой день – я посмотрю женщин, я знаю, сколько у нас какая стоит.

– Я знаю, что могут дать выкуп.

Они замолчали.

Доршак посидел минуту задумчивый. Мурза дал ему трубку и кормить его хотел, но тот посмотрел на солнце и встал. Ещё раз подали друг другу для знака руки. Конь стоял у шатра, собаки лежали у его ног. Доршак вскочил на седло и пустился рысью к зелёным горам в отдалениии. Солнце припекало. Не скоро он достиг тени и оврага, только там они с конём могли вздохнуть. Знакомыми ему тропинаками сокращая насколько можно дорогу, подстароста ближе к вечеру очутился в Гродке. Не доезжая до замчика, он смерил его любопытными глазами. На мосту как раз стояли мечникова, Ядзя, ксендз Жудра и Янаш. Отсюда они разглядывали околицы. Увидев Доршака, ехавшего на уставшем коне, мечникова произнесла:

– Правда, что лицо немилое, голос дикий, зрение острое, но человек в этом неповинен, а он гораздо лучше, чем выглядит. Оговорили его. Сегодня целый день, вижу, околицу сам, нарываясь на опасность, перетрясал, чтобы убедиться, могу ли я безопасно её осмотреть. Я ему за это благодарна.

– А у меня какое-то к нему отвращение, – прервала девушка.

– Но тихо! Он приближается, – упрекнула мать.

Доршак заранее спешился и, приветствуя, снял шапку.

– Я объехал, – сказал он, – не только наши земли, но пустился немного в степь и в разные, известные мне, закоулки, нигде живой души. Татаров вытянули, кочующих – ни следа, спокойно; могу сказать, что издавна никогда такой тишины и покоя не было.

– Бог заплатит за добрую весть, – отвечала пани Збоинская, – идите же отдыхать, прошу, а позже поговорим, когда бы можно выбраться и как.

– У меня есть лёгкая каретка и конь, к ней привыкший, на которой почти везде можно проехать. Каретка не трясёт, конь спокойный. Дороги за эти дни даже в лесах высохли.

Янаш смотрел, не говоря ничего. В стороне стоял Никита и слушал это интересное повествование. Мечникова приняла это к сведению, а Доршак, видя её молчащей, пошёл в замок.

– У меня даже сердце смеётся от этой поездки по лесам и горам, – начала щебетать Ядзя. – Что это будет за милая вещь! Что мы там за деревья, цветы, животных, птиц увидим! Уже многих из тех, которых я здесь видела, если бы описала у нас, то бы мне не поверили. А тот кустик, что перьями и пухом розовым цветёт, а те лилии, – и она хлопнула в ладоши.

Янаш смотрел как-то грустно, а Никита хмуро и с нетерпением, плохо объяснимым. Его можно было заподозрить, что если бы хватило храбрости, он вмешался бы в разговор.

– Да, это милая вещь, – сказал Янаш, – новые края и новые чудеса Божьего всемогущества, но я всегда свой, поездку не могу разрешить, пока лучше не изучу, в какую сторону она поведёт… и это моя вещь.

Пани мечникова рассмеялась.

– Вы – тиран с этой своей заботой о нас, пожалуюсь же его милости, когда вернёмся. Слышишь!

– Слышу и на кару хотя бы на хлеб и воду готов, я выполнил д о л г.

Ядзя приблизилась к его уху и шепнула, заслоняясь ручкой:

– Трус! Трус!

Янаш зарумянился.

– Дарую вам заячью шкурку, когда вернёмся в Межейевицы…

– От пани приму её с благодарностью, – сказал Янаш, – будет напоминать мне выполненную обязанность.

А ксендз Жудра, который до сих пор молчал, доложил:

– Хоть это юнец, но мы должны его слушать. Я согласен с гетманом.

– Хорош гетман, который не имеет отваги! – вставила Ядзя.

– Но я готов хоть сегодня и один, без товарища, когда прикажете, – сказал Янаш весело, – только не с моими дамами, за которых отвечаю головой.

Мечникова молчала, смотря и прислушиваясь к спору.

– Ну довольно, – сказала она, – довольно, гетман пусть поедет, чтобы информацию достать, а я от своего не отступлю и Ядзя тоже: немного света должны увидеть.

Затем все замолчали.

На следующее у тро по горам расстелился туман и начал моросить дождь, а к полудню лил прилично и все планы экспедиции смешал и приостановил.

Вошёл Корчак, одетый в повседневную одежду: серый жупаник и длинные ботинки, с весёлым, как всегда, лицом. Мечникова, прежде чем начала говорить, кивнула ему, чтобы выглянул за дверь, были ли они одни.

– Хоть ничего плохого, с чем бы нужно было скрываться, мы не делали, – сказала она с улыбкой, – однако же лучше людей не искушать и избегать ненужной болтовни. Сегодня никто из нас не выберется на прогулку… льёт дождь… я хочу что-нибудь поделать в замке, но рада бы за это взяться осторожно…

Янаш ещё ни о чём не знал, дала ему читать старый листок, он пошёл с ним к окну…

Листок был бледный и пожелтевший, день хмурый, поэтому он не скоро с ним управился, но по мере того, как читал, его лицо прояснялось.

– Что ваша милость на это скажете? – спросила мечникова, подбоченясь.

– История любопытная и необыкновенная! – выкрикнул Янаш. – Но, наимилостивейшая пани добродетельница, если вы мне сколько-нибудь верите и доверяете, ради Бога, мы должны быть осторожными! Все согласны с тем, что Доршак плохой человек, жадный… Что же бы тогда с ним было, если проведал бы, что тут у него такое сокровище в замке добываем? Сейчас мы не очень-то в безопасности, что же, когда его жадность будет потревожена… Один поиск уже натолкнёт его на размышления.

– Но он сюда всё-таки без моей ведомости не войдёт, – сказала пани.

– Несомненно, но и нехорошо, чтобы люди об этом знали, кроме Никиты; не то, чтобы я не доверял им, – говорил Янаш, – но после рюмки водки мимовольно развяжутся языки…

– Ты прав, ты благоразумен, – смеясь, добросила мечникова.

Ядзя смотрела на него издалека, слыша эту похвал, и как бы наперекор покачала головкой.

– Что делать? – спросила старшая пани.

– Сперва нужно исследовать, есть ли там ещё что-нибудь, потому что столько лет тут хозяйничали чужие люди, кто знает, не подобрали ли мёда раньше, – сказал Корчак, – в письме даже точно не указано, где это замурованное подземелье мы должны искать.

– Вчитайся получше, – проговорила мечникова, – внизу отдельные указания…

– Ах, да! – сказал Янаш, потихоньку расшифровывая старое письмо. – Войдя в подземелье перед башней, по правую руку – проход, ведущий в более глубокий подвал. На его стенах три потёртых креста… С правой стороны, в середине между двумя блестящими кирпичами, циндровки, которые следует удалить. Не могу, – сказал Янаш, – никого использовать для этой работы, кроме Никиты. Мы управимся так, что нас никто не увидит.