Генри Джеймс - Бостонцы

– О Боги, – пробормотал Рэнсом на выдохе, забирая свою шляпу.

– Мисс Ченселлор спрятала её. Я обшарил весь город в поисках, но даже её собственный отец не видел её уже неделю. У него есть предположения, но это не то, что нам нужно.

– Что же вам нужно? – не удержался Рэнсом, когда мистер Пардон (даже его имя всплыло в его памяти) закончил своё вступление.

– Мы хотим знать, как она себя чувствует в преддверии сегодняшней ночи. Каковы её предчувствия и ожидания. Как она выглядит, во что будет одета к шести часам. Боже милостивый! Если бы я смог увидеть её, я бы знал, чего я хочу, равно как и она! – воскликнул мистер Пардон. – Вы должны знать хоть что-то, миссис Луна, – не может быть, чтобы вы ничего не знали. Я не буду спрашивать больше о том, где она, потому как это может показаться давлением – конечно, если она сама хотела спрятаться. Хотя я обязан сказать, что она совершает ошибку: мы могли использовать эти часы с пользой для неё! Но не могли бы вы рассказать мне что-нибудь личное – ну знаете, что-нибудь такое, на что падок читатель? Что у неё будет на ужин? Или она будет выступать на голодный желудок?

– Знаете, сэр, я не знаю, и мне совершенно безразлично. Ничем не могу помочь! – закричала она гневно.

Репортёр внимательно уставился на неё. Затем страстно произнёс:

– Вы ничего не можете с этим поделать – потому что вы не одобряете этого? – он уже нащупывал в своей сумке блокнот.

– Господь милосердный! Вы же не собираетесь опубликовать это? – воскликнула миссис Луна. У Рэнсома вырвался циничный смешок.

– О, но, пожалуйста, выскажите свой протест; дайте нам хотя бы что-то! – продолжал мистер Пардон. – Наличие протеста в стенах этого дома добавит теме очарования. Мы должны получить это – у нас ведь больше ничего нет! Публика интересуется вашей сестрой не меньше, чем мисс Вереной. Они знают, как она её поддерживала. И я бы с удовольствием написал об этом. Я прямо вижу заголовок: «Что Семья Мисс Ченселлор думает об Этом!»

Миссис Луна опустилась в ближайшее кресло со стоном, закрывая лицо рукам.

– Милостивые небеса, я рада, что уезжаю в Европу!

– Это ещё одно интересное замечание – здесь не бывает мелочей, – сказал Маттиас Пардон, делая стремительные записи в своём блокноте. – Могу я поинтересоваться, почему вы едете в Европу: из-за вашего неприятия взглядов сестры?

Миссис Луна снова вскочила, почти выхватив записи из его руки.

– Если вы будете иметь наглость опубликовать хоть слово обо мне или упомянуть моё имя в печати, я приду в ваш офис и устрою скандал!

– Дорогая леди, это будет для нас божьим даром! – воскликнул мистер Пардон восторженно, но всё же убрал свой блокнот в сумку.

– Вы действительно повсюду искали мисс Таррант? – спросил его Бэзил Рэнсом.

Мистер Пардон, услышав этот вопрос, бросил на него взгляд, полный внезапного лукавства, как на конкурента. Рэнсом добавил:

– Можете не беспокоиться, я не репортёр.

– Но вы же зачем-то прибыли из Нью-Йорка.

– Да, прибыл. Но не как представитель прессы.

– Быстро же вы спелись, – пробормотала миссис Луна с негодованием.

– Что ж, я побывал везде, где только мог, – сказал мистер Пардон. – Я постоянно охотился за агентом вашей сестры, но не мог поспеть за ним. Я полагаю, он вёл свою игру. Мисс Ченселлор сказала мне – возможно, миссис Луна это помнит, – что её не будет всю неделю, и она предпочла бы не говорить мне, как и где она будет проводить своё время до сегодняшнего вечера. Конечно, я дал ей знать, что просто обязан выяснить это, если смогу. Вы помните, – сказал он, обращаясь к миссис Луне, – наш разговор. Я открыто заявил, что если они не будут осторожны, то переусердствуют со скрытностью. Доктор Таррант всё это не одобрял. Как бы то ни было, я выжал всё, что мог, из того, что у меня было. «Веспер» сообщил публике, что местонахождение мисс Таррант оказалось самой большой загадкой сезона. Очень трудно одурачить «Веспер».

– Мне страшновато открывать рот в вашем присутствии, – сказала миссис Луна. – Но я должна сказать, что моя сестра была с вами до странности откровенна. Она сказала вам так много, что у меня перехватило дыхание.

– Я должен был попробовать: вдруг вы что-то знаете! – продолжил Матиас Пардон хладнокровно. – Это не совсем честно, потому что на самом деле вам ничего не известно. Мисс Ченселлор изменилась – изменилась разительно, нет никаких сомнений. Потому что ещё год или два назад она была невыносима. Если мне удалось сладить с ней, почему у меня не получится сладить с вами? Она понимает, что я могу помочь ей сейчас, и так как я не настроен враждебно, я хочу помочь ей настолько, насколько она сама позволит. Проблема в том, что она пока ещё не всё позволяет мне. Кажется, она мне не доверяет. Так или иначе, – продолжил он с нажимом, обращаясь скорее к Рэнсому. – Полчаса назад, в Холле, они ничего не знали о мисс Таррант, кроме того, что около месяца назад она пришла туда с мисс Ченселлор, чтобы попробовать голос, который звенел повсюду, точно серебро, а также того, что мисс Ченселлор заверила всех, что мисс Таррант абсолютно точно будет там сегодня вечером.

– Что ж, большего им и не требовалось, – сказал Рэнсом злобно. И протянул миссис Луне руку на прощание.

– Вы уже покидаете меня? – спросила она, одарив его взглядом, который мог бы смутить любого наблюдателя, но только не репортёра «Веспера».

– У меня очень много дел. Вы должны меня извинить, – он нервничал и не мог успокоиться, его сердце билось чаще обычного. Ему не сиделось на месте, и он не испытывал никаких угрызений совести из-за того, что уходит, предоставив миссис Луне самой избавляться от мистера Пардона.

Этот джентльмен продолжал вмешиваться в разговор, видимо, надеясь, что если он задержится, то мисс Таррант или мисс Ченселлор, в конце концов, появятся.

– Все места в Холле проданы. Ожидается аншлаг. Вот что происходит, когда бостонская публика заражена идеей! – воскликнул он.

Рэнсом хотел как можно скорее убраться подальше, и чтобы облегчить своё освобождение, уже стоя на пороге, сказал миссис Луне лукаво:

– Лучше вам прийти сегодня.

– Я не бостонская публика – мне плевать на идею! – ответила она.

– Хотите сказать, что вы не идёте сегодня? – воскликнул мистер Пардон, с широко распахнутыми глазами похлопывая по своей сумке. – Неужели вы не считаете её гениальной?

Миссис Луна была на грани. Разочарование от того, что Рэнсом ускользал от неё, занятый мыслями о Верене, оставляя её наедине с этим чудовищным газетчиком, пребывание которого здесь делало немыслимым любой эмоциональный бунт. Разочарование от того, что она видела, что все вокруг насмехаются над ней, и никто не способен поддержать её, было так сильно, что она потеряла голову, и необдуманные слова сорвались с её уст: