Джек Керуак - Суета Дулуоза. Авантюрное образование 1935–1946

Факт тут был в том, что Лу Либбл был очень знаменит, поскольку в свой первый год тренером в Коламбии, пользуясь собственной системой, которую разработал в своей альма-матер, Джорджтауне, он выиграл чертов Розовый Кубок у Стэнфорда. То был такой сенсационный засвет в глаз всей футбольной Америке, что от него никто по сию пору не оправился, но случилось это в 1934-м, а теперь у нас 1940-й, и он с тех пор ничего стоящего со своей командой не совершил, и аж в 1950-е заехал, тоже ничего больше не делая. Думаю, его перенесла на себе та кучка игроков, что у него была в 1934-м: Клифф Монтгомери, Эл Барабас, et al ., ну и неожиданность того своего чокнутого розыгрыша «КТ-79», с которым все потом год еще разбирались. Там было просто… ну, мне пришлось все равно на себе показывать, и ты поймешь, когда покажем.

В общем, вот я с командой первокуров Коламбии и вижу, что начинать игру мне тут не придется. Призна́ю одно: меня не поощряли, как поступал Тренер Суд Мэйхью в «ХМ», а психологически меня это повергало в унынье, и подачи с рук, например, у меня скисли. Не мог я больше хорошенько пнуть, а в быстрые пинки они не верили. Наверное, в голы тоже. Мы тренировались на «Поле Бейкера», на том поле, что позади. В сумерках виднелись огни Нью-Йорка за рекой Харлем, это прямо посередь Нью-Йорка было, даже буксиры мимо шли по реке Харлем, громадный мост пересекал ее, машин битком, я не понимал, что пошло не так.

Один здоровский финт я отколол – поменял комнату в общаге с «Хартли-Холла» на «Ливингстон-Холл», где не было тараканов и где, ей-Бэ, комната у меня была на одного, на втором этаже, с видом на красивые деревья и дорожки студгородка, и смотрела, к вящему моему восторгу, кроме Двора Ван Ама, на саму библиотеку, новую, с ее каменным фризом, обегающим вокруг, с именами, высеченными в камне навсегда: «Гёте… Вольтер… Шекспир… Мольер… Данте». Вот это больше походило на правду. Закуривая ароматную трубку в 8 вечера, я открывал страницы своей домашней работы, включал станцию «Дабью-кью-экс-ар» с непрерывной классической музыкой и сидел в золотом сиянии моей лампы, в свитере, вздыхал и говорил: «Ну, теперь я наконец в колледже».

Одна беда была: в первую неделю учебы у меня началась работа судомоем у раковин столового кафетерия – это чтобы не платить за еду. Во-вторых, занятия. В-третьих, домашка: т. е. прочесть «Илиаду» Гомера за три дня, а потом «Одиссею» еще за три. Наконец, в четыре часа дня ходить на футбольную тренировку и возвращаться к себе в комнату в восемь, сжирать прожорливые ужины сразу после за тренировочным столом в «Джон-Джей-Холле» наверху. (Много молока, много мяса, сухой тост, это было хорошо.)

Но кто на свете в здравом уме своем способен подумать, что все это можно успеть всего за неделю? И еще поспать немного? И дать отдохнуть истерзанным войной мышцам? «Ну, – говорили они, – это Лига Плюща, сынок, это тебе не колледж или группа колледжей, где получаешь себе „кадиллак“ и денег на карман только за то, что играешь в футбол, и не забывай, ты на Стипендии Университета Коламбиа и должен получать хорошие оценки. Кормить бесплатно тебя не могут, это против правил Плющевой Лиги против привилегий спортсменам». Но фактически вся футбольная банда Коламбии, и университетская, и первогодская, в среднем училась на четверки. Это правда. Нам приходилось вкалывать, как троянцам, ради образования, а старый седовласый тренер, бывало, тянул свое: «Все за ради славы, мальчики мои, все за ради славы».

Досаждала мне работа в кафетерии: потому что по воскресеньям он был закрыт и никому из работавших еды не доставалось. Полагаю, в этом случае предполагалось, что мы будем питаться дома у друзей в Нью-Йорке или Нью-Джёрзи или получать деньги на еду из дома. Вот тебе и степуха.

Меня и пригласили на ужин, формально – большой формальной карточкой, декан Колледжа Коламбиа, старый Декан Хоукс, в дом на Морнингсайд-драйве или где-то там, прямо возле дома Николаса Мёрри Батлера, президента Коламбии. Тут, весь разодетый в лучший выбранный Ма в Маккуйэд-Лоуэлле спортивный пидж, в белой рубашке и при галстуке и в наглаженных штанах (химчистка была на Амстердаме через дорогу), я сидел и ел суп, мягко отклоняя тарелку от себя, ложкой зачерпывая от себя, вежливо улыбался, волосы причесаны идеально, являл вкрадчивый интерес к шуткам и благоговение в серьезные мгновенья декана. Основным блюдом подавали мясо, но я его резал деликатно. У меня в те дни были лучшие застольные манеры, потому что моя сестра Ти Нин последние несколько лет натаскивала меня на это дело еще в Лоуэлле; она была поклонницей Эмили Поуст. Когда после ужина декан встал и показал мне (и еще трем особым парнишкам) свое драгоценное Динозаврово Яйцо, я запечатлел на лице действительное изумление; кто б мог подумать, что я увижу миллиардолетнее яйцо в доме старого выдающегося декана? Я сказал «в доме», а это была роскошная квартира. После чего он написал записку моей матери, такую: «У Вашего сына, Джона Л. Дулуоза, если позволено мне будет сказать с гордостью, миссис Дулуоз, совершенно лучшие и самые чарующие застольные манеры, какими мне выпадало наслаждаться за моим обеденным столом». (Что-то в этом духе.) Этого она потом никогда не забывала. Сказала Па. Он ответил: «Молодец», – но когда мы с Па, бывало, перекусывали поздно ночью в Лоуэлле, там было яйца сюда, масло туда, черт бы ад побрал, хоть на потолок, ЖРИ.

Но я любил Декана Хоукса, его все любили, он был старый, низенький, очкастый старый хрыч с ликованьем во взгляде. Да еще и с яйцом своим…

На открывающую игру сезона команда первокурсников отправилась в Нью-Брансуик, Н. Дж., играть против первокурсников Ратгерза. То было в субботу, 12 октября 1940 года, и пока наша университетская команда громила Дартмут 20:6, мы поехали туда, и я сидел на скамье, и мы продули 18:7. Маленькая ежедневная газета колледжа написала: «ПЕРВОГОДКИ В САМОМ НАЧАЛЕ СЕЗОНА УСТУПАЮТ ПОЛЕ ПЕРВОКУРСНИКАМ РАТГЕРЗА СО СЧЕТОМ 18:7». Там не упоминается, что я вступил в игру только во второй половине, совсем как в Лоуэллской средней, и заметка заканчивается следующим: «Морнингсайдерцы временами демонстрировали неплохие беговые навыки, в которых отличился Джек Дулуоз… За линией защиты за абитуру Коламбии превосходно играли Марзден [сын начальника полиции], Ранстедт и Дулуоз, который, вероятно, стал лучшим защитником на поле».

Поэтому в следующем матче, против Подгота Св. Бенедикта, ладно, меня выпустили на поле в начале.

Но ты не забыла, о чем я хвастался: чтобы побить Св. Иоанна, у тебя в команде должен быть старина Св. Иоанн. Ну, у меня есть медаль, как тебе известно, над задней дверью висит. Это медалька Св. Бенедикта. Одна ирландская девчонка мне как-то сказала: «Когда б ни вселился в новый дом, нужно сделать две вещи, согласно твоей крови древнего гаэла: купить новый веник и прицепить медаль Св. Бенедикта над кухонной дверью». У меня эта медаль тут не поэтому, но вот что произошло: