Артур Дойл - Влиятельный клиент

Манера держаться, вкрадчивый голос, к тому же романтическая, таинственная атмосфера, которой он себя окружил, – все это оказывает на слабый пол гипнотическое действие. Женщины от него без ума, а он, говорят, без стеснения пользуется их расположением. С мисс де Мервиль этот негодяй познакомился во время средиземноморского круиза. Общество, конечно, было избранное, но, в принципе, оплатив путешествие, участвовать в нем мог кто угодно. Очевидно, поначалу устроители круиза и не подозревали, что за негодяй этот барон. А потом было уже слишком поздно – он окончательно и бесповоротно завоевал сердце мисс де Мервиль. Она полюбила его, более того – она ослеплена этим чувством, она им одержима, дороже Грюнера для нее нет никого и ничего на свете. Дурного слова о нем и слышать не хочет, чего уж только не делали, чтобы спасти ее от такого безрассудства. Через месяц она намерена стать женой барона. Возраст тому не помеха – мисс Виолетта достигла совершеннолетия, так что ее железную волю сломить будет непросто.

– Она знает, что произошло в Австрии?

– Он чертовски хитер, этот барон: посвятил ее в самые неприглядные подробности своего прошлого, но таким образом, что всякий раз выглядел невинным страдальцем. А кроме него, она никому не верит.

– Да, ловко. Но разве своим рассказом вы не раскрыли имя доверителя?

Несомненно, это генерал де Мервиль.

– Мне было бы легко ввести вас сейчас в заблуждение, мистер Холмс, – смущенно ответил наш гость, – однако дело обстоит по-иному. Де Мервиль стал совсем сдавать. Хоть он и старый солдат, а вынести всего этого не смог. Его стальные нервы, никогда не подводившие на поле брани, на сей раз не выдержали. Он превратился в старого, дряхлого старика, совершенно не способного бороться с таким мошенником, как этот австриец, – ведь тот и молод и силен. «Доверителя», как вы изволите его называть, связывает с генералом давняя близкая дружба, да и мисс де Мервиль для него все равно что родная дочь. Может ли он оставаться безучастным, когда на глазах у него разыгрывается трагедия? Скотланд-Ярд тут не поможет. И тогда он предложил обратиться к вам, но с условием, что его имя останется в тайне. Уверен, мистер Холмс, вы безо всякого труда могли бы установить его имя, но прошу вас воздержаться от этого и сохранить его инкогнито.

– Хорошо, я согласен, – иронически улыбнулся Холмс. – Признаться, ваш рассказ меня немало заинтересовал, и я готов взяться за это дело. Где мне вас искать?

– В «Карлтон-Клубе» всегда знают, как меня найти. Будет что-то срочное, звоните по номеру «XX – тридцать один».

Холмс записал телефон, но блокнот не закрыл и, продолжая улыбаться, вновь обратился к нашему гостю:

– Где живет барон в настоящее время?

– У него большой дом в Вернон-Лодже, это возле Кингстона. Какими-то темными махинациями он нажил себе весьма крупное состояние и тем более опасен как противник.

– Он теперь не в отъезде?

– Нет.

– Скажите, а что еще известно об этом человеке?

– У него дорогие увлечения. Любит лошадей. Какое-то время играл в поло за «Херлингем» [2], но после пражского происшествия ему пришлось уйти. Коллекционирует книги, картины. Довольно серьезно увлекается искусством. Если не ошибаюсь, является признанным авторитетом в области китайского фарфора и даже написал книгу по этому вопросу.

– Разносторонние способности, – заметил Холмс. – Как, впрочем, и у всех великих преступников. Мой старый приятель Чарли Пис виртуозно играл на скрипке, а Уэйнрайт был неплохим художником. Могу назвать еще многих. Хорошо, сэр Джеймс, передайте, что я берусь разоблачить барона Грюнера. Ничего больше сказать не могу. Постараюсь через свои источники выяснить еще что-нибудь.

Когда наш гость ушел, Холмс надолго углубился в свои размышления и, казалось, совершенно забыл о моем существовании.

– Ну что, Уотсон, какие будут предложения? – наконец очнулся он.

– Думаю, вам стоит повидаться с самой мисс де Мервиль.

– Дорогой мой Уотсон, что могу сделать я, человек абсолютно посторонний, если ее не убедил даже старик отец. Впрочем, не стоит совсем отказываться от этой мысли. Посмотрим… Однако начать, думаю, следует несколько по-иному. Не обратиться ли нам к Шинуэллу Джонсону? Это как раз по его части.

Ранее мне не представлялось случая упомянуть в своих мемуарах имя Шинуэлла Джонсона, ибо только теперь я приступаю к изложению самых последних дел Холмса. А именно в этот период Джонсон стал его незаменимым помощником. Отбыв два срока в Паркхерсте [3], Шинуэлл Джонсон, известный в прошлом как опаснейший преступник, не только раскаялся в совершенных злодеяниях, но и поступил на службу к Холмсу. Действуя в качестве осведомителя в не видимом глазу, но громадном по своим размерам преступном мире Лондона, Джонсон не раз выручал нас сведениями жизненно важной необходимости. Будь он полицейским шпиком, его раскрыли бы в два счета. Мы же занимались такими делами, которые непосредственно от нас в зал суда не попадали. Ближайшие компаньоны Джонсона и понятия не имели о его истинных намерениях. Репутация рецидивиста раскрывала ему двери любого из многочисленных злачных заведений Лондона, будь то ресторан, ночлежка или игорный дом. Кроме того, сочетание его недюжинных способностей к наблюдению и пытливого ума создавало идеальные условия для получения нужной нам информации. Услугами этого человека Шерлок Холмс и предлагал теперь воспользоваться.

Не знаю, что предпринял Холмс сразу после нашего разговора, – я был вынужден торопиться по делам своей практики. Мы встретились вновь лишь вечером того же дня в ресторане «Симпсонс». Сидя за маленьким столиком у окна и наблюдая за проносившимся мимо бурным потоком Стрэнда, я слушал рассказ Холмса о событиях минувшего дня, мне пока неизвестных.

– Джонсон уже трудится, – говорил Холмс. – Пусть порыщет там, «на дне». Кто знает, может, и для нас найдется что-нибудь полезное. Во всяком случае, истоки таинственности барона, по-моему, кроются где-то в глубинах преступного мира.

– Да, но стоит ли тратить время на поиски новых фактов, если и сейчас известно достаточно много, а мисс де Мервиль по-прежнему неумолима? – Как знать, Уотсон. Женщина остается для нас, мужчин, неразрешимой загадкой. Она может предать забвению или хотя бы принять на веру прошлое, пусть даже тяжкое преступление и в то же время терзать себя из-за сущего пустяка. В разговоре со мной барон заметил…

– В разговоре с вами?

– Ах, да, вы же не знали моих планов. Знаете, Уотсон, всем видам борьбы с противником я предпочитаю рукопашную схватку. Встретившись с врагом лицом к лицу, сразу почувствуешь, из какого он теста. Я объяснил Джонсону, что от него требуется, а потом нанял кэб и отправился в Кингстон.

Читать дальше