Александр Володин - С любимыми не расставайтесь! (сборник)

– Стыдись – так навязываться мужчине, – укорила ее Тереса.

– Говорят, что я вам навязываюсь. Просто я опасаюсь, что вы уйдете и забудете оставить свой адрес, знаете, как бывает…

– К сожалению, в Толедо я живу временно и не знаю, куда отправлюсь далее.

– Тем более что, к сожалению, временно… Если вы должны идти по делам, то я могла бы вас проводить!

– С ума сойти! – возмутилась Тереса.

– Но мне тут совсем рядом, не имеет смысла.

– Если вы пробудете там недолго, я могла бы вас подождать.

– Но зачем же!

Санчика прыснула.

– Девчонка смеется над тобой, – сказала Тереса.

– Я подождала бы вас на улице, а потом мы могли бы немного погулять.

– Право, не знаю, что вам на это сказать.

– Если будет не поздно, можно вернуться сюда и посидеть у меня.

– У тебя, бесстыдница! Не у тебя, а у меня! Но у меня в доме такого никогда еще не происходило и не произойдет. Уличная девка не позволит себе так приставать к незнакомому мужчине! – возмутилась Тереса.

– Я думаю, сеньор не примет меня за такую девицу, которой лишь бы с кем познакомиться. Чего-чего, а поклонников у меня полно. Многие добиваются моей руки.

– Если бы не я – и в глаза бы тебе не видеть таких людей! Вспомни, как ты ревела возле постоялого двора, потому что у тебя не хватало семи эскудо, чтобы заплатить за ночлег. Ты когда-нибудь жила так в своей Тобосе? Кто тебя познакомил с доном Маттео, и доном Лопесом, и доном Бенито, я не говорю уж о доне Франсиско?.. Завтра весь город будет говорить, как ты вместо этого побежала за каким-то сусликом, которому ты даже не нужна. Он прямо об этом сказал!

– Он ничего не сказал!

– Уж так сказал, куда яснее, – усмехнулась Санчика.

– Он не мог мне ничего сказать, потому что я сама ничего ему не сказала. Я согласилась его только проводить. И настоящий сеньор был бы рад, что дама согласилась его проводить. Как будто ей такое счастье провожать его по делам и еще ждать на улице, когда он освободится. Этого не может понять только неотесанный невежа, ничего нет удивительного, что он сломал замок.

– Я не хотел вас затруднять, сеньора, но если вы настаиваете…

– Чем же это меня затрудняет! Ничуть не затрудняет…

– Тогда уж, если тебя не затрудняет, заодно забери отсюда свои пожитки, и поживей, эта комната мне нужна. Сюда любая пойдет, получше тебя, да и помоложе, знаешь, – сказала Тереса.

– И отлично. Но это я сама от вас ухожу.

– Нет, милая, это я тебя прошу убираться.

– Я просто не успела сказать, что я ухожу.

– А я успела, так что не мешкай.

Тереса ушла.

– Подарки я забираю с собой!

– Какая досада… И все это из-за меня. Куда же вы пойдете? К сожалению, я не могу предоставить вам пристанище, но позвольте мне хотя бы помочь? – растерянно сказал Луис.

– Какой вы странный человек. Кто вы?

– Я готовлюсь принять сан священника.

– Какая жалость…

– Почему, сеньора?

– Чтобы стать священником, ведь надо отказаться от земной любви?

– Я отказался от нее.

– Как вы решились на это?..

– Странствующий рыцарь отказывается от большего. Он живет и бедствует не под надежной кровлей, а под открытым небом. Бесприютный, полураздетый, подставляет грудь лучам палящего солнца! – вмешался Санчо.

– Не стану спорить, – сказал Луис.

– Однако вы изволили выразиться, что терпеть не можете таких, как Дон Кихот.

– Я сказал только, что не являюсь его приверженцем.

Тут внезапно и с крайней горячностью вмешалась Санчика:

– Это одно и то же! Могли бы сказать попросту, лихой наскок лучше доброй молитвы!..

– Если вы настаиваете, я могу пояснить, что мне всегда не нравилось в странствующих рыцарях. Когда их ожидало приключение, сопряженное с опасностью для жизни, то, вместо того чтобы поручить себя Богу, они поручали себя своим дамам. Да еще с таким жаром, точно эти дамы их божества!

– Но так тому и быть надлежит! Иначе странствующий рыцарь покрыл бы себя позором! – озадаченно сказал Санчо.

– Почему же?

– Вот и видно, что вы на волос в этом не разбираетесь. Не может быть странствующего рыцаря без дамы! Если бы даже существовал такой рыцарь, он был бы незаконный! – настаивала Санчика.

– Ах, что вы все можете знать о Дон Кихоте! – воскликнула Альдонса.

– А вы что можете знать? – спросила Санчика.

– Может быть, я такое знаю, что вам никому и не снилось!

– Ну, что?

– Такое, что у вас глаза на лоб полезут!

– Ну – что, что?..

– А вот не скажу.

– Не удивляйтесь, это она напоминает нам еще раз, что она его дама. Его королева и госпожа. Бесподобная в силу своей родовитости, – обратилась Санчика к Луису.

– Родовитость – это для него не имело никакого значения.

В упор глядя на Альдонсу, продолжала Санчика:

– Ее волосы, говорил он, золото. Очи ее – два солнца. Алебастр – ее шея, мрамор – перси, слоновая кость – ее руки!

Все это так не соответствует облику Альдонсы, что она оборвала Санчику:

– Заткнись, надоела.

– Те же части тела, которые целомудрие скрывает от взоров, таковы, что воображение вправе лишь восхищаться ими! – не унималась Санчика.

– Конечно, все это говорится в насмешку надо мною. Но получается так, что это насмешка над человеком, которого уже нет в живых. И все-таки он назвал Дульсинеей меня, а не Санчику или кого-нибудь еще! – сказала Альдонса Луису.

– Ха-ха-ха! – не знала, что возразить, Санчика.

– Ха-ха-ха! – отвечала ей Альдонса.

– А однажды он сказал: одному Богу известно, существует ли на свете Дульсинея или не существует.

– Не говорил он так, – сказала Альдонса Луису.

– Это написано черным по белому! И это всем известно! – Альдонса немного растерялась.

– Куда же он тогда посылал тебя, Санчо? И просил, чтобы ты ему рассказал, как я тебя приму? Объясни своей остолопке!

– Он просил рассказать, как ты меня примешь, изменишься ли в лице, услышав его имя, не будешь ли переступать с ноги на ногу, не превратишься ли из ласковой в суровую или же, напротив того, из угрюмой в приветливую.

– А в таком случае вы должны каждый день его благодарить за то, что он вас так прославил! А вы вместо этого ловите женихов! Не успел войти человек в дверь – неизвестно кто и что, – уже приклеилась! Если вы тогда ничего не поняли, то хоть теперь хранили бы ему верность! Хоть для виду, для людей! Все равно ведь и возраст уже не тот! – вопила Санчика.

– Что же мне, не жить теперь? Раз он умер, так и мне помирать?

– Живите как хотите, только не позорьте его память перед целым светом!

– И тебе я не угодила? Все недовольны, все. Каждому чего-нибудь от меня надобно. Нет, милые, нет, начитанные, не буду я ради вашего удовольствия кого-то из себя изображать. Надоело, умные вы мои, надоело, знатные вы мои!

Вошла Тереса с девушками.