Александр Володин - С любимыми не расставайтесь! (сборник)

– Подумать, что все доставалось на его долю, и он был вынужден терпеть… Тощий Алонсо Кихано!

– Хотя письмо, которое он сочинил для тебя, он подписал не так. Твой до гроба Рыцарь Печального Образа. Он знал, что ты все равно не умеешь читать.

– Зачем же он тогда писал?

– Это трудно понять.

– А письмо-то где?

– Письмо у меня. Только письмо и осталось на память о нем.

– Давай сюда.

– А тебе-то зачем? Все равно ведь ни слова не поймешь.

– Мне написано, мне и отдай.

– С условием вернуть.

– Там видно будет.

Санчо неохотно достал из своего дорожного узла старый, желтый листок бумаги, отдал ей. Альдонса смотрела в письмо.

– А подпись где?

– Где подпись, внизу.

– Вот это, наверно. «Твой до гроба Рыцарь Печального Образа».

– Как раз шесть слов.

– А надо пять. Твой до гроба Рыцарь Печального Образа.

– До гроба, – может быть, это два слова?

– Что ты!

– Должно быть, ошибся. Он отдал мне это письмо только перед тем, как испустил дух. Не умирайте, говорю ему. Послушайтесь моего совета. Это глупость со стороны человека – взять да ни с того ни с сего помереть, когда никто тебя не убивал и никто не сживал со свету, кроме разве одной тоски. Вставайте-ка, одевайтесь пастухом – и пошли в поле, глядишь, где-нибудь за кустом отыщем расколдованную донну Дульсинею, а уж это на что бы лучше!

– А он что?

– Не захотел.

– Все-таки не захотел.

Альдонса разглядывает письмо.

– Надо кого-нибудь попросить, чтобы прочитали, – сказал Санчо.

– Зачем, он ведь не для того писал, чтоб я читала. Я и не прочитаю. А что я буду думать – это уж мое дело.

– Даже лучше. Что хочешь, то и думаешь.

– Что хочу, то и думаю. Кому какое дело.

– Кого бы он ни встретил на своем пути, он тут же требовал: «Все, сколько вас ни есть, – ни с места, пока не признаете, что, сколько бы ни было красавиц на свете, прекраснее всех Дульсинея Тобосская!» Если же кто-либо с ним не соглашался, тех он вызывал на смертный бой!

– Ну, подумай, Тощий Алонсо Кихано! – не переставала поражаться Альдонса.

С улицы послышались голоса. Там ругались. Какая-то девица пыталась войти в дом, но Тереса ее не пускала.

– Пустите меня, я только посмотрю и уйду! – кричала девица.

– Никто сюда не заходил, – сказала Тереса.

– А мне сказали, что сюда вошел Санчо Панса! Санчо Панса из Ламанчи вошел в этот дом! И тут он сидит!

Девица нарочно кричала, чтобы ее было слышно в доме.

– Я пропал. Это моя дочь Санчика, – сказал Санчо.

– Не знаю никакого Санчо! – кричала Тереса.

– Санчо, отзовись! Я знаю, что ты здесь! – кричала девица.

– Никого тут нет, здесь живет одинокая дама!

– Мне известно, кто тут живет! Одного окрутила, теперь взялась за другого!.. Санчо, у тебя семья!

– Всю улицу поднимет на ноги. Впусти ее, Тереса, – сказала Альдонса.

Войдя в комнату, Санчика сказала против ожидания тихо:

– Батюшка, домой.

– Здравствуй, Санчика, здравствуй, дочка, – подхалимствуя, сказал Санчо.

Он направился к ней, чтобы успокоить и задобрить, но Санчика, не дав ему подойти, завизжала.

– Не надо, Санчика, успокойся, девочка, – ласково сказала Альдонса.

Она тоже попыталась приблизиться к ней, но Санчика завизжала еще громче. И каждый раз, как Санчо или Альдонса делали попытку что-либо сказать ей или ласкать – она снова принималась визжать, для громкости и свободы дыхания уперев руки в бока. Эти крики были, видимо, слышны и на улице. В дверь постучали, да так громко, что сама Санчика оробела и замолкла. Однако в двери уже лязгнул сорванный замок. «Замок сорвал, бандит! Кто мне его починит?!» – вопила Тереса.

Бандит вошел в комнату.

Было трудно представить, как ухитрился сорвать замок этот тощий человек. Но другое ошеломило присутствующих: он был поразительно похож на Дон Кихота. Человек этот, правда, еще молод, но такой же узкий и вытянутый, с такой же бородкой и пепельным хохолком.

– Простите, ради бога, мне показалось, что тут плакал ребенок…

– Я не ребенок, – возразила Санчика.

– Виноват, я не хотел вас обидеть…

– Неужели колдовские силы, которые терзали моего господина, теперь обрушились на меня?.. А может быть, это Господь Бог за его подвиги вернул ему жизнь и молодость! – воскликнул Санчо.

– Алонсо Кихано, – проговорила Альдонса.

– Вы ошибаетесь, сеньора. Мое имя Луис де Караскиль, – сказал Луис де Караскиль.

– Я редко ошибаюсь, сеньор. Если увижу человека хоть раз – запомню навсегда.

– Очевидно, вы имеете в виду того Алонсо Кихано, который назывался Дон Кихотом и воображал себя странствующим рыцарем. Мне говорили, что я похож на изображение этого человека в книге. Я, видимо, попал в общество его почитателей. Увы, не принадлежу ни к его поклонникам, ни к приверженцам его книги.

– С вашего позволения – Санчо Панса, сеньор. Если вам что-нибудь говорит это имя.

– Вы хотите сказать, что вы тот самый оруженосец Санчо Панса? Трудно поверить.

– Почему же трудно, сеньор?

– А почему вы не толстый?

– Я похудел. Но я тот же самый, тот же самый Санчо Панса, могу вас уверить. А вы?.. Если позволено будет спросить: кто вы, сеньор? Вы так похожи…

– Это я уже слышал.

– Тощий Алонсо Кихано! – повторяла Альдонса.

– Луис мое имя. Если хотите – тощий Луис. Мне хотелось бы все же выяснить: вас обижают здесь, дитя мое?

– Нет, сеньор, – сказала Санчика.

– Значит, все в порядке?

– Да, сеньор…

– Постойте, кого же тогда обижали?

– Никого, сеньор, не стоит беспокоиться.

– Но тогда выходит, что я должен просить прощенья за свое вторжение.

– Это лишнее, сеньор.

– Как же лишнее? Выходит, что я безо всякого повода ворвался в чужой дом. И вдобавок ко всему сломал замок. Какая неловкость, право. Я приношу свои извинения, а за поломанный замок готов уплатить.

– Побудьте с нами, сеньор, – попросила Альдонса.

– Этого еще не хватало, – сказала, появляясь в дверях, Тереса.

– Сеньор согласился немного посидеть с нами.

– Согласился все же! Нам повезло. Но учти, Дульсинея, тебе не пристало находиться в обществе стольких мужчин сразу.

Луис уставился на Альдонсу:

– Уж не та ли вы Дульсинея из Тобосо?

– Да, – сказала Альдонса.

– Надо сознаться, я вас представлял… Хотя на самом деле вы же не… Вас зовут как-то иначе.

– Дульсинея она, Дульсинея, – раздраженно сказала Тереса.

– Как это вы именно сюда зашли? Ведь мог зайти какой-нибудь другой человек. А мог никто не зайти. Ведь до сих пор никто не заходил, – размышляла Альдонса.

– Я ухожу, сеньора, – сказал Луис.

– Но если вы сейчас уйдете, то это будет еще более странно, чем то, что вы сюда пришли.

– Но я тороплюсь, сеньора. Я зашел сюда просто по пути.

– Подождите немного. Меня что-то дрожь пробивает, вся трясусь.