Тихон Чурилин - Тяпкатань, российская комедия (хроника одного города и его народа)

И пошёл дух, смрад, тлен от всего прекрасного ране, плотского тела. Аминь.

О человечьем пути писал я в сей предыдущей главе, головном пути важном прежде, прежде всех и вся, и о главных узловых станциях пути жизни: Рождение – Смерть.

Да, прежде, человек – человек, личтность, ибо ты был венцом создания своей личтности, утверждённой пред несуществующим ныне началом начал и ныне – где ты царь, живи один? 1 – поелику ж, едино-личтность осуждена веком и колхоз-хозяин, есть, и будет основой всему се начало начал!

И, раз, сие, всё совместное со всеми, всё деющее, сменяющее жизнь на машину, а ей чужачке допрежь, прежде, говорившее: ты механизм – и грубый, поелику не можешь и не возможешь заменить души, душащее жизни свободу, существо! – само то, прежнее, сменило в пути-путине своей жизни станцию Тракт 2на станцию Чугунка 3, лошадь – на машину, и машина та была соблазном, каким был в седое допреж соблазн Петра, аонтихристом нарекомого своим веком. И разве не аонтихристом названо бысть се, сегодняшнее, начало начал? Вот доукумент того века, паки и паки повторшего в веках все с’изнова такожде бысть, такожде будет.

Вот речеслов, записанный мной в летописе, вот и перечень дея той словопашной, той рукопашной войны: коя бысть средь седого народа, мужика и дворового, и мещан и старинных купцов.

Из трахтиров:

– Ну, кум, как дела? – Што, кум, одноя дала, друга недодала, третья посулила, ххы, хи!! – А што, Вотя, милок, как окоянной чугунки-т, анчутки-т, диавола, не отмянили, слышь? – И-и-и, брат, чево мы знам? Ничаво не знам токо серем! Токо-токо серем, серые мы, кумок милай мой, серем, д’ подчищам!! – Ет, брат, всё вправду.

– Ванзахрыч дай, браток – пол, да горчички.. да огурчако́в: пстой певца ишшо… карнеевскаво.. – дожно сделають, дьяволы, мать их в бо, ничаво и царь ни сделаить, а то, бають, он сам и заправила, не Волександр баславенной-свободитель 4, ет пьяница-чорт, Шашка-т, господам придалси! Шашка-т’ купец-чорт. – Тсс, ты кум, а то под хвост вожжу-т вставють, таак вставють! – Попов-т ничаво 5, а подъегерь то вво, Егупка-т 6, – етот дасть!

– Ну, Шаша, Вотя, давайтя хряпнем – слышь, Вань, чугунка-т… а Василиск ванчу! хозяину! пст..пссстой! подь, подь!! как нашшот главнго-т? а? сядь, купец, тты-ы наш… простой… ттты! – сядь; выпь чику-т, ну как? ась? ничаво не слышно? а? постой – нак, самсадцу-т, курни… а-ааа!! вишь, забирая! то-т, сам садил! ну как? ась? будить? Ну, ладн, хазаин, нишкнём! молчок! мы их побладарим. Мммы их!! Малахвым-т – гроп!! Хрянки-т? Гавенкины-т? а вот… псст… вон и Малахыч са сваими…ей, Степаныч! ей.. псст… в комнату пашли. Счас!..

В комнате:

Будь здрав! и ты… и тибе! добрчас! авввр…пффф…ну как? Агмм .. агммммы .. аа-аа!! едри, их! што? чпалы ставить! Ничаво..аггмм ммы.. косы – исть, ломы ммы – нивжисть!! в бббр… благодарим… агмм мы слободой, Стрильцами, д’ Подманыстыри с нами, д’ Кузняцы! д’…

В оградах:

Здоров, сват!.. Ваниватчу! Здорово, Мишш’, а-а-а-а!! ваши стипенств! честь! ну, как? Агмм, обизатяльна! расчешем антихристову племю! Сделаим! добрвеч… Идь сюды! ты вотшт… ты вали в Пушкари… да ну ладн! … идди… ну-да к Бездонычу… дд… иди! кос, пусть прихватя ышшо с сотню! д’ дробью крупной – на зверь – пусть запихнё побольш’! Ну да! Чиво? всеми слободами. Ну, да! кланяйси куме! убатваряишь ей? хы, хы, хы, сколькя? снасть т’ у тибе!!! кланяись… нну-нн ну прощевайтя! аах, ааах, ааах, а-а-а-аа! мать, мать, мать!! вкрошь да в грошь Сероп!!! ничаво…

И се:

Совершенно секретно.

Вашему высокоблагородию доношу: октября… дня в 4 часа утра на всём протяжении нанесенной нами насыпи и проложенных шпал усмотрены сплошные повреждения, положившие серьозные препятствия, работы приостановлены, посланы депеши в Санкт-Петербург и Москву; ждём распоряжений.

Начальник пути, Старший Инженер Городдаев

Верно – Делопроизводитель Фекалов

Се:

Перед полнощью, под дождём, по грязи́, в теми́ ишли, ишли, ишли толпы молча, ворами, татями какб, а вернее – пугатчёвским войском. Наверху – косы, внизу – кирки, ломы, тяпки, лопаты. Сей народ тучею надвинулся на линию работ продолжения Чугункинских путей. И бысть скрежт лопат, кирк, ломов и всхлип мокрой земли да шлёп по кней, да дымы от самосаду вверху, да шопот грозный, что гром, что буран, что вьюга́, всё што гнев народный большой.

Сеё:

Наутро баталион шацково резервного 38 полка, со сводной ротой уездной пешей и конной полицей, оцепил линию пути, прошёл, оставив сторожевые охранения и пошёл в боевом порядке чрез Задон 7на слободы. Через некоторое время, вернулись две роты из всего отряда с полуротой полицеи и пошли на пригородные слободы. На выгоне и ярморошной площаде́, оцепив её сотскими, десятскими и стражниками, согнанными со всей округи, росставили скамейки и козлы и начали еккзекутцию публично на весь Тяпкатань, при огромном стечении глазеющих и любопытствующих грождан. В Стрельцах и Пушкарях произошли стычки и столкновения обоих сторон, были выстрелы, залпы и пальба.

Донесение:

совершенно…

Его превосходительству, господину…

Честь имею донести, что посланный особым распоряжением вверенный мне батальон исполнил предписание: мятеж прекращён, спокойствие восстановлено. Ввиду оказанного бунтовщиками сопротивления батальон принуждён был открыть огонь. Раненых нашей стороны – два. Убитых – нет. Ушибленных тяжело 47. Обожжено 30. Со стороны бунтовщиков раненых 102: убитых – 80 чел.

Командир батальона

Подполковник Устрялов

Адъютант Вэрнэ́

И вот, в городской больничке:

Ах, ти-ти-ти, осподи-сусь! скушь яичкяв т’! скушь, скушь! Молочкя испей! яблочькя… от, змей т’, залезный тибе, батюська, ой, маминькя, головк’ т’, головк’, ручки т’, ручк’!!

А и ручки и ножки изрядно были перебиты прикладами и нагаешным способом. А вот рядом кормят и поят ещё одного – без движения. А сей в лубках, в глине. А там, а вот, вот, вот ещё зашибленные, недостреленные, бородаты, бриты, молодые, пожилые, старшонькие. И – седьмь девок и баб-женчин, узнали, что такое царская д’ богацкая власть – и сссыты.

И опять в трактире:

В «берёзовой» отдельной горнице, где действует Ванса́харч, старший оффициант, инако судили за расстегаями и поросятиной под хреном препорция 40 к. серебром и за воткой Смирнова № 20, белоголовкой, за длинным столом под красной, подпарчу, скатертью, с пути инженера́ и подрядчики и протчие «двадцатники» (так Вансахарч изволил презрительно определить чинуш, ровно 20-го тогда имевших пенанзы) шёл иного дела разговорчик:

– Ддда, (пуф, пуф, пуф, асмоловским 8высшим, дым) ддадд! ббатеньки, задали вам тяпкотаньские пугачёвцы по двадцатое число! – насыпь-то ау? а? хха, хха, – Насыпь ау? Нукштошь! Ешшо насыпим – а им всыпали насыпь! Видали выгон? – Выгоном невыгодно хвастать, Селифан Георгич, некультурно-с! не забывайте, что на нас Европа смотрит! драть нельзя-с! – Ну, вотки ещщо, да дайте Поповки – И вашей и Смирновки 9, того, псст…оффц…