Абдурахман Абсалямов - Избранные произведения. Том 1

В действительности же вся её жизнь состояла из нескончаемых мучительных приступов болезни, усиливавшихся изо дня в день. Начиналось с того, что всё тело сводили ужасные судороги; потом нестерпимо болели спина, сердце, суставы, казалось – кости дробятся, дышать становилось нечем, она задыхалась, руки и ноги холодели, лицо покрывалось бледностью, губы синели, а глаза готовы были выскочить из орбит. Не помогали ни уколы, ни порошки, ни микстуры. Иногда боли держались неделями, чуть отпускали, а потом снова усиливались.

Уже по одному тому, как стояла Асия у дверей, как села, как дышала, профессор понял, чем и в какой степени больна девушка. Но, как всегда, он не спешил с выводами. У каждой болезни свои разновидности, каждый организм болеет по-своему. Индивидуальный характер болезни можно установить лишь по рассказам самого больного и по наблюдениям. Некоторые врачи полагают, что в наше время главное – анализы. Но профессор Тагиров считал, что какой бы умной ни была диагностическая машина, она никогда не заменит мышление врача, его опыт.

Профессор задавал девушке самые разнообразные и неожиданные по своей простоте вопросы. И девушка давала столь же простые и прямые ответы.

– Вы играли в детстве с мальчишками, Асия?

– Конечно, играла.

– Они дразнились, эти мальчишки?

– Ну, мальчишки, да чтоб не дразниться!

– Всё же, как они прозвали вас?

– Ну… Цыплёнком звали.

– Вы любите мороженое? – профессор улыбнулся.

– Да. Кто ж его не любит.

– А горло? Горло не болит после мороженого?

– Если заболит, мама даёт мне горячее молоко.

– Значит, ангиной болеете частенько… А в театр ходите, Асия?

– Если уже и в театр не ходить… Конечно, когда здорова, – поправилась она.

– Разумеется, в капроновых чулочках?.. И зимой тоже?

– Не могу же я пойти в театр в домашних шерстяных чулках.

– Ноги ломит после этого?

– Ну, это можно стерпеть.

Профессор осмотрел у неё суставы рук и ног.

– Часто температурите?

– Мама причитает, что я всё время в огне горю.

Стоило профессору ненадолго задуматься, Асия сама принялась донимать его вопросами: отчего у неё температура, почему болят ноги… Потом вытащила из кармана целую пачку бумажек – справки, рецепты, анализы. Но профессор мягко отстранил её руку.

– Я не собираюсь лечить вас бумагами, они мало что скажут мне. А вот вы, если захотите, можете многое сказать. Выздоравливает лишь тот, кто хочет выздороветь. Ещё в старину один восточный врач сказал больному: «Нас трое – ты, я и болезнь. Если мы с тобой будем заодно, нас уже двое, вдвоём мы как-нибудь одолеем одну болезнь». Поняли? – опять улыбнулся профессор. Он старался успокоить эту измученную, напуганную девушку, которая видела впереди лишь одни страдания и уже перестала верить в счастье.

Выяснилось, что лет до шести-семи Асия часто болела всякими недугами. Её возили к врачам, к знахаркам и даже к какому-то «святому старцу». А потом она вроде бы поправилась, хорошо училась в школе. Каждое лето ездила с матерью в деревню, много ела мёду, сушёного творога, пила парное молоко.

Отвечая на очередной вопрос профессора, девушка призналась:

– Да, я люблю музыку и песни, сама играю на гармонике. Даже мечтала поступить в консерваторию, да уж где…

– А после игры суставы пальцев не болят?

– Иногда болят.

– Вы раньше танцевали?

– И сейчас танцую, если болезнь отпускает.

– Я, Асия, люблю смотреть на танцы. Что это за девушка, если не умеет танцевать! Правильно, Вера Павловна?.. А не бывает, Асия, так, что во время танца вдруг кольнёт сердце?

Оказывается, нередко случалось, что девушка, с трудом окончив танец, уходила в другую комнату и сидела там, согнувшись от боли. Но рассказывать об этом ей не хотелось. Подружки, ревнуя к ней своих ребят, с досады прозвали её «дохлятиной».

– Проходите вот сюда, – профессор показал за ширму.

Вера Павловна отвела Асию за ширму и велела раздеться. В такие минуты Асия каждый раз готова была провалиться сквозь землю от стыда. Вот и сейчас, едва профессор приблизился к ширме, Асия схватила только что снятую кофточку, съёжилась, глаза у неё расширились.

– Послушайте, – спокойно убеждал профессор, – вы пришли в больницу, на приём к врачу. Здесь нет ни мужчин, ни женщин, только доктора и больные.

Закончив осмотр, Абузар Гиреевич велел одеться. Он вымыл руки, сел за стол, положив на стекло сплетённые пальцы.

Асия, не в силах поднять глаз, вышла из-за ширмы. Профессор показал ей на стул возле стола, он наблюдал за каждым её движением. Наконец, прямо глядя ей в глаза, твёрдо сказал:

– Асия, надо лечь в больницу… на исследование.

Она, не удержавшись, крикнула:

– Сколько уж исследовали меня – душу только не вынимали! – В её голосе прозвенела боль, отчаяние.

– Надо ещё полежать, Асия, – вздохнул профессор. И повернулся к Магире-ханум: – В вашем отделении есть койка?

– Только что освободилась.

– Тогда прошу положить Асию.

Асия непроизвольно оглянулась на дверь.

– Вас там ждут? – спросил профессор, перехватив взгляд девушки.

– Мама, – тихо ответила Асия, опустив голову.

– С вашей мамой я сам поговорю.

Явилась вызванная звонком Диляфруз, увела Асию. Тагиров, заложив руки за спину, ходил по кабинету.

– Многие полагают, что ревматизм калечит только руки и ноги. А на самом деле он прежде всего бьёт по сердцу и другим внутренним органам, бьёт по нервной системе. Тысячу раз был прав один французский врач, который сказал, что ревматизм не только лижет шершавым языком суставы, но и кусает сердце. Кусает! – повторил профессор, сделав рукой схватывающее движение.

– Вы считаете, что порок у этой девушки – следствие ревматизма? – спросила Магира-ханум. – Но ведь от ревматизма её нигде не лечили.

– Вся беда в этом, – вздохнул профессор. – Очень часто наши коллеги берутся лечить не саму болезнь, а её последствия, что не приносит пользы больному. И к вам, Магира-ханум, и к вам, Вера Павловна, у меня одна просьба: будьте чутки к этой девушке. Как говорили древние римляне, она больше всего нуждается, чтобы ей dixi et animam levavi [2] Одобри словами душу (лат.). . Её душа полна волнениями и страхами, надо успокоить эту истерзанную душу, освободить от депрессии. Вы обратили внимание на её слова: «Душу только не вынимали»? Эта девушка очень настрадалась, и вера в медицину у неё шаткая… У вас и без того много работы, – добавил профессор, подумав. – Можете привлечь в помощь Гульшагиду. Вот ей и практика, и материал для доклада. К какому сроку она должна приготовить доклад, Вера Павловна?.. Вот-вот, времени у неё ещё хватит. Прошу позвать ко мне мать Асии…

Приняв ванну, переодевшись в вылинявший от многочисленных стирок халат, обувшись в тапочки разного цвета – одна зелёная, другая красная, – Асия вслед за Диляфруз вошла в палату. На неё со всех сторон уставились любопытные взгляды. Девушка, не смотря ни на кого, прошла к свободной койке у окна и легла, устремив глаза в потолок. Никому ни слова, ни капли внимания, будто глухонемая. Только на Диляфруз она покосилась краешком глаза.