Владимир Семенов - Расплата

Далеко на горизонте смутно виднелись силуэты трех миноносцев.

Лихо вышел из гавани и промчался мимо меня «Новик», очевидно, посланный прогнать этих соглядатаев. Я не мог проследить за его действиями, так как был отпущен на самый короткий срок и спешил возвратиться на «Ангару».

В 8 ч 30 мин утра из юго-восточной части горизонта появился отряд легких японских крейсеров – «Читозе», «Касаги», «Такасаго» и «Иосино» [32] В соответствии с современными правилами названия японских кораблей в русской транскрипции пишутся следующим образом: – броненосцы: «Микаса», «Асахи», «Хацусе», «Сикисима», «Фудзи», «Ясима», «Тин-Эн»; – броненосные крейсеры: «Ивате», «Идзумо», «Якумо», «Адзума», «Асама», «Токива», «Касуга», «Ниссин»; – быстроходные бронепалубные крейсеры (у В. И. Семенова – «собачки»): «Титосе», «Касаги», «Такасаго», «Иосино»; – бронепалубные крейсеры: «Идзуми», «Такатихо», «Нанива», «Акаси», «Сума», «Тийода», «Акицусима», «Нийтака», «Цусима», «Отова»; – старые крейсеры (суда береговой обороны): «Мацесима», «Ицукусима», «Хасидате», «Каймон», «Такао», «Цукуси»; – минные крейсеры (авизо): «Мияко», «Тацута», «Яеяма», «Тихайя». Здесь и далее все названия японских кораблей и географических пунктов сохранены в транскрипции автора. .

С самого начала войны эти четыре крейсера, несшие обязанности передового, разведочного отряда японской эскадры, были окрещены в Артуре прозвищем «собачек». Всякому было известно, что если «собачки» пришли, понюхали и ушли прочь – значит, ожидай скорого появления главных сил.

В тот день это правило еще не было установлено, а потому против «собачек», в поддержку «Новику», были высланы в море «Баян» и «Аскольд».

Однако вскоре же их вернули всех троих, так как следом за «собачками» появился японский флот почти в полном составе…

С того места, где стояла «Ангара» (с ее верхнего мостика), в просвет между Маячной и Золотой горами открывался свободный вид на юго-восточную часть горизонта. Ту именно, откуда обычно появлялись японцы.

Странное, совсем новое, жуткое чувство испытывал я, вглядываясь в силуэты знакомых броненосцев, яснее и яснее вырисовывавшиеся в голубоватой дымке дали…

«Враги!.. Почему?.. Давно ли были друзьями?..» – мелькало в мозгу, и впервые почти бессознательно я чувствовал себя перед той колеблющейся завесой, которая скрывает от нашего умственного взора роковую тайну – смысл войны.

Вот «Асахи»… Командир – Номото. Старый приятель. Если бы сейчас он был здесь, лицом к лицу со мной, разве он не крикнул бы мне со своей знакомой широкой улыбкой: «Здравствуй, дорогой!» Нет! Там, далеко, на горизонте он готовит свою артиллерию, жадно ждет момента, когда флагман позволит открыть огонь, когда его 12-дюймовки бросят смерть и страдание в ряды его недавних друзей… Почему?.. Какая нелепость!..

Резкие звуки боевой тревоги мигом стряхнули очарование, навеянное странными грезами… Словно назло кому-то, словно заглушая чей-то голос, со дна души поднималось страстное желание, почти мольба, чтобы «они» подошли поближе, чтобы и нам, с нашими 120-мм пушками, довелось принять участие в предстоящем бою.

Бой не состоялся, японцы только прошлись в виду Порт-Артура и скрылись на западе.

В предположении, что они ушли на ночь в Печилийский залив, вечером отряд миноносцев [33] Миноносцы, находившиеся в Порт-Артуре, были разделены на два отряда: 1-й состоял из более крупных, надежных, французской и немецкой постройки, а 2-й – из миноносцев, построенных собственными средствами по типу «Сокола». В смысле активной деятельности рассчитывали исключительно на 1-й отряд, второй же предназначался главным образом для охранной и сторожевой службы. – Примеч. авт. был послан следом за ними.

В ночь, как только зашла луна (около 1 ч) и вплоть до 4 ч утра японские миноносцы произвели целый ряд атак на «Ретвизан», но безрезультатно. С рассветом 13 февраля вернулись и наши, тоже безрезультатно, если не считать гибели «Внушительного». Им не посчастливилось. Они встретились с неприятелем уже при дневном свете, когда приходилось думать не об атаке, а о том, как бы самим унести ноги. Ведь лозунг «не рисковать, беречь суда» все еще был в силе. «Внушительный» почему-то замешкался и, отрезанный японскими крейсерами от Порт-Артура, бросился в Голубиную бухту, ища спасения.

Оказалось, однако же, что батареи берегового фронта не могли прикрыть его здесь своим огнем от огня японцев, которые не спеша расстреливали его, как на учении. В результате командир затопил свой горящий миноносец, а сам с экипажем благополучно добрался до берега и пешком прибыл в Порт-Артур.

Того же 13 февраля, около 10 ч утра опять появилась в виду Порт-Артура японская эскадра. Опять были высланы в море «Баян», «Аскольд» и «Новик». Держась в районе действия береговых укреплений, они завязали перестрелку, в которой приняли участие Электрической утес и одна из батарей Тигрового полуострова. Вскоре, по неравенству сил, их вернули в гавань. У нас потерь не было. Около часа дня японцы скрылись.

Вечером, ввиду особой предприимчивости, проявлявшейся неприятелем, с судов, обреченных на бездействие (в том числе, конечно, с «Ангары»), свезли десант – всего около 500 человек – на подмогу гарнизону. Надо заметить, что в то время все полевые войска – стрелки и артиллерия – находились в Цзинь-Чжоу, на Нангалине, в Дальнем и на других промежуточных позициях. Предписано было впредь свозить такой десант ежедневно.

За ночь было несколько тревог. Около 11 ч вечера открыли огонь береговые батареи, поддержанные «Ретвизаном». С моря отвечали. Слышался свист снарядов. Отчетливо видели, как один разорвался на южном склоне Золотой горы. Затем около 3,5 ч утра стрелял Электрический утес, а в 4,5 ч – мортирная батарея Золотой горы. В чем было дело? Кто именно подходил? – достоверно узнать не удалось.

Был ли в эти дни наместник в Порт-Артуре или уже отбыл в Мукден, – не знаю. В моем дневнике ничего об этом не записано, а так как ни в каких боях или стычках он непосредственного участия никогда не принимал, то на эскадре, кроме начальствующих лиц, никто не интересовался вопросом: где он и что делает?

В течение полутора недель японцев не было видно. Куда они делись? Далеко ли ушли? Скоро ли вернутся?.. Может быть, кое-кому и приходили в голову такие вопросы, но к разрешению их никаких мер не принималось…

– Послали бы нас на разведки!.. мечтала молодежь в кают-компании «Ангары», – ведь кроме этого дела ни на кой черт не годна наша посудина!..

Смелые мечты получили неожиданное разрешение. Приказано было… разоружаться.

«Ввиду решающего значения, которое при отражении японских брандеров всецело принадлежало скорострельной артиллерии броненосца «Ретвизан», чем обнаружился крупный пробел в организации обороны внешнего рейда и входа в гавань, и, принимая во внимание, что, с одной стороны, броненосец при первой возможности будет снят с мели и введен в бассейн, а с другой – что крепость не обладает средствами для усиления защиты входа, каковое признано необходимым, постановлено на обращенных к морю склонах Золотой и Маячной гор построить две батареи, вооружив их 120-мм орудиями с крейсера «Ангара», причем орудия расположить возможно ниже, т. е. ближе к уровню моря, дабы в полной мере использовать преимущества настильности и тем восполнить недостаток высоко расположенных орудий батарей берегового фронта, обладающих значительным мертвым углом, а потому и т. д.»…