Борис Виан - «Пена дней» и другие истории

Несколько рабочих остановились, чтобы поглядеть на проезжающую машину. Их взгляды не выражали ничего, кроме презрения и, пожалуй, насмешки. Это были широкоплечие, сильные люди, и вид у них был невозмутимый.

– Они нас ненавидят, – сказала Хлоя. – Поедем поскорей!

– Они на работе, – сказал Колен.

– Ну и что? – сказала Хлоя.

Николя прибавил газу. Автомобиль мчался по растрескавшемуся шоссе под урчанье машин и бульканье плавящейся меди.

– Мы скоро выскочим на старую дорогу, – сказал Николя.

– Почему они так высокомерны? – спросила Хлоя. – Ведь работать не очень-то приятно…

– Принято считать иначе, – сказал Колен. – Работают по привычке и как раз для того, чтобы не думать.

– Во всяком случае, выполнять работу, которую могут делать машины, полный идиотизм.

– Должен же кто-то делать машины, – сказал Колен.

– О, конечно, – воскликнула Хлоя. – Чтобы получить яйцо, нужна курица, но когда есть курица, можно получать не одно яйцо, а целую кучу. Следовательно, лучше начать с курицы.

– Надо бы узнать, что мешает выпускать машины. Вероятно, просто не хватает на это времени. Люди тратят все время на то, чтобы жить, а на работу у них не остается времени.

– А может быть, совсем наоборот? – спросила Хлоя.

– Нет, – ответил Колен. – Если бы у них было время сделать машины, они могли бы потом ничего не делать. Я хочу сказать, что они работают, чтобы жить, вместо того чтобы работать над созданием машин, которые дали бы им возможность жить, не работая.

– Это чересчур сложно, – заметила Хлоя.

– Нет, это очень просто. Конечно, такие перемены могут произойти только постепенно. Но когда подумаешь, сколько времени уходит, чтобы сделать то, что так быстро изнашивается…

– По-твоему, рабочие не предпочли бы сидеть дома, и целовать своих жен, и ходить в бассейн и на танцы?

– Нет, – сказал Колен, – потому что они об этом не думают.

– Даже если они считают, что работать хорошо, разве они в этом виноваты?

– Нет, не виноваты, ведь им все твердят: «Труд священен, работать хорошо, это благородно, труд превыше всего, и только трудящиеся имеют право на все». Но при этом общество организовано так, что они работают все время и просто не успевают воспользоваться своими правами.

– Выходит, они глупые?

– Да, глупые, – сказал Колен, – поэтому и согласны с теми, кто им внушает, что нет ничего выше труда. Таким образом, они ни о чем не думают и не стараются освободиться от бремени такой работы…

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – предложила Хлоя. – Я от этого устала. Скажи мне лучше, нравятся ли тебе мои волосы…

– Я тебе уже говорил…

Он посадил ее к себе на колени. И снова почувствовал себя совершенно счастливым.

– Я тебе уже говорил, что люблю тебя и в целом, и в частностях.

– Тогда переходи к частностям, – сказала Хлоя и с гибкостью змейки нежно к нему прильнула.

– Простите, месье, но не угодно ли месье здесь остановиться? – спросил Николя.

Машина затормозила у придорожной гостиницы. Шоссе было уже хорошим, с гладким покрытием, испещренным солнечными бликами, которые так эффектно выглядят на рекламных фотографиях, а по обе его стороны раскинулся прекрасный ландшафт: деревья правильной цилиндрической формы, свежая травка, освещенная солнцем, коровы, пасущиеся на луговинах, источенные червячком ветхие ограды, живые изгороди из цветущей жимолости, яблони, усыпанные яблоками, желтые листья, собранные в аккуратные кучки, кое-где снежные овраги, для разнообразия – пальмы, мимоза, а в саду гостиницы – северные сосны и еще вихрастый огненно-рыжий мальчишка, который гонит по дороге двух овец и одну пьяную собаку. По одну сторону шоссе дул сильный ветер, по другую же ветра не было вовсе – каждый выбирал то, что ему нравится. Тень отбрасывали не все деревья, а лишь некоторые, и только в одной из канав квакали лягушки.

– Да, давайте здесь остановимся, – ответил Колен. – Все равно до юга нам сегодня уже не добраться.

Николя распахнул дверцу и вылез из машины. На нем был красивый шоферский костюм из свиной кожи и элегантная кожаная каскетка. Он отошел на два шага и оглядел автомобиль. Колен и Хлоя тоже вышли.

– Наш экипаж, увы, не блещет чистотой, – сказал Николя. – Ведь мы ехали по такой грязи.

– Не важно, – сказала Хлоя. – В гостинице мы попросим, чтобы его помыли…

– Пойди узнай, есть ли у них свободные номера, – сказал Колен. – И не грозит ли нам здесь смерть от голода.

– Слушаюсь, месье, – ответил Николя и приложил два пальца к козырьку каскетки, словно нарочно стараясь вывести Колена из себя.

Он толкнул калитку из вощеного дуба и нервно вздрогнул, когда ладонь его прикоснулась к обтянутой бархатом ручке. Гравий захрустел у него под ногами, затем он поднялся по ступенькам каменной лестницы и исчез в вестибюле.

Жалюзи на окнах были опущены, и изнутри не доносилось ни звука. Солнце подпекало упавшие в траву яблоки, и из них прямо на глазах проклевывались новорожденные зелененькие яблоньки, которые тут же зацветали и начинали плодоносить крохотными наливными яблочками. Яблоньки третьего поколения выглядели уже зелено-розовым мхом, и с них то и дело сыпались на землю яблочки-бусинки.

Несколько стрекозлят зажужжали на солнышке, предаваясь невнятным забавам, одна из которых заключалась в быстром волчковании на месте. На ветреной стороне шоссе какие-то злаки волнами склоняли колосья и гудели под сурдинку, а первые палые листья с тихим легким шелестом прилежно учились летать. Стайка жуков, трепеща крыльями, пыталась лететь против ветра с глухим бульканьем, подобным плеску плицев колесного парохода, который поднимается вверх по реке к Большим озерам.

Колен и Хлоя стояли рядом, молча греясь на солнышке, и сердца у обоих стучали в ритме буги-вуги.

Стеклянная дверь тихо скрипнула. Появился Николя. Он был весь расхристанный, а каскетка криво сидела на голове.

– Они что, вытолкали тебя взашей? – спросил Колен.

– Никак нет, месье, – ответил Николя. – Они готовы принять месье и мадам и заняться машиной.

– Что с тобой случилось? – воскликнула Хлоя.

– А, – махнул рукой Николя, – хозяина не оказалось на месте… Пришлось обратиться к его дочери.

– Ты хоть застегнись, – сказал Колен, – у тебя неприличный вид.

– Покорнейше прошу, месье, меня извинить, но я подумал, что ради двух хороших номеров стоит принести такую небольшую жертву.

– Переоденься, пожалуйста, раз ты без этого не можешь нормально разговаривать, – попросил Колен. – Ты играешь в дурака на моих нервах…

Хлоя остановилась у маленького сугроба. Снежинки были пушистые, свежие. Они ослепляли белизной и не таяли.