Виктор Астафьев - Царь-рыба: повествование в рассказах

Прощаясь с малой родиной, повествователь смотрит в иллюминатор самолета,« созерцая зловещий праздник бытия, смятенный вид родного края». Астафьеву близка интонация и чувство Н. Рубцова, строки которого взяты первым эпиграфом. Писатель также продолжил традицию почитаемого им поэта Н. А. Некрасова в соединении любви, гнева и печали. Афоризмы Екклесиаста – вековая священная мудрость, цитируемая на последней странице, к сожалению, не дают ни ответа, ни утешения. Значит, возможно, остается надежда на человека читающего, ищущего истину, страдающего, очищающего этим свое сердце и способного чувствовать сопричастность всему живому.

«Царь-рыба» – многослойный текст, он ждет чтения и перечитывания. Лишь немногочисленные реалии устарели, а в целом все обращено к сегодняшнему дню, ко всем тем, кто блуждает, тонет в омутах современных зависимостей, грехов и бед, поменявших название, но как прежде губящих человеческие души. Остается жить надеждой на очищение и онтологическое прозрение, которому в некоторой степени может способствовать книга.

Эта книга, подвергавшаяся жестокой цензуре и злой критике, принесла автору всенародное признание и остается по сей день одной из любимых для ценителей русской литературы.

Друг Астафьева, новосибирский писатель Евгений Городецкий, вместе с которым он был на реке Нижняя Тунгуска, когда только задумывалась «Царь-рыба», читавший новую повесть еще в рукописи, вспоминал: «Мне часто приходилось слышать или читать об отдельных произведениях, что вот-де появление их стало событием в литературной жизни, имя писателя у всех на устах и так далее. Вполне может быть, за всем не уследишь. Но вот что «Царь-рыба» приковала к себе всеобщее внимание – это я могу свидетельствовать. Успех ее был ошеломляющ. До нее Виктор Петрович был известный писатель, после нее стал знаменитым. Его гнев, его печаль, его любовь нашли созвучие в миллионах сердец, читатели отблагодарили его таким признанием, которого удостаиваются очень немногие. Виктору Петровичу она не вскружила голову, не добавила заносчивости или чванства простецкой его натуре. Он выше этого, устойчивей. Известность и слава – награда Астафьеву за подвижнический, изнуряющий труд. Знать, что тебя почитают и поддерживают соотечественники, что тебе дано владеть их умами, – есть ли награда выше этой»?

(Городецкий Е. А. «С печалью, гневом и любовью», газета «Красноярский рабочий», 1 мая 1984 года.)

Издание книги «Царь-рыба» 1978 года достойно воспроизведения, потому что это образец редкого соединения и совпадения сути написанного художником слова Виктором Астафьевым и изображаемого подлинным художником Виктором Бахтиным. Сибиряки-красноярцы еще до выхода повествования знали удивительные работы Бахтина. Поэтому неслучаен этот творческий союз. Кажется, что само провидение соединило два таланта, способных запечатлеть суровую и нежную Сибирь. Каждый рисунок Виктора Бахтина, предваряющий ту или иную главу книги, – это точное отражение сюжета, главных образов и мотивов повествования. Как важны всегда книжные иллюстрации! Они – волшебный ключ к замку художественного текста, помогающий нашему воображению соединять его с авторским миром. Известны многие талантливые иллюстраторы астафьевских произведений, но стоит отдать должное первому – художнику с непростой судьбой, по-своему гениальному Виктору Бахтину. Выход в свет этой книги будет важным актом признания, уважения, любви двум знатокам Природы, в творчестве которых неразрывно региональное, национальное и общечеловеческое.

Т. Н. Садырина,

доцент, кандидат филологических наук,

руководитель научно-исследовательского центра В. П. Астафьева

Художник Виктор Владимирович Бахтин

(1951–2016)

Виктор Бахтин родился в городе Красноярске. Окончил графический факультет Московского полиграфического института, получил приглашение иллюстрировать книги. Стал популярным в Сибири книжным графиком. Он проиллюстрировал более семидесяти книг, самых разных: Жозефа Рони-старшего «Борьба за огонь», сказки Г. X. Андерсона, К. Д. Ушинского, басни Крылова, шесть томов Александра Волкова «Волшебник Изумрудного города», произведения Виктора Астафьева, Валентина Распутина, Василия Шукшина и многих-многих других.

Затем «озверел». Начал делать научные иллюстрации к Красной книге Красноярского края. Увлекся, работа над книгой продолжалась десять лет. Экспедиции, путешествия, удивления, съемки фильмов о зверях и птицах, где был героем этих фильмов – блуждающим анималистом, автором сценария, иллюстратором, озвучивал авторский текст.

Попутно породил «соболька Кешу» – талисман Спартакиады народов СССР, который стал популярным не меньше, чем олимпийский Мишка в 1980-м.

Виктор Бахтин начал писать анималистические картины уже в Америке, где жил и работал с 1993 года, а до этого был «чистым» графиком.

Участник международных выставок, отмечен высшими наградами, признан одним из лучших художников-анималистов мира. Его картины украшают шведский королевский дворец, императорский в Японии, частные коллекции в США, Европе и России.

В 1977 году Красноярское книжное издательство доверило мне проиллюстрировать эту книгу.

До тех пор, пока мне не предложили поднять кисточку на Петровича, я безответственно изрисовывал вымыслы и был собой тогда вполне доволен. И вдруг оказался лицом к лицу с плохо знакомой мне реальностью.

Перед тем как отправиться на приключения, зашел к Виктору Петровичу за некоторыми наводками и благословением.

Спрашивает: «Ты раньше там бывал? Нет… ну, побывай. Народ там особенный, ты здесь, в Академгородке, к иному люду привык. Попробуй понять их. Для меня это – кладезь характеров. Было у меня несколько сыроватых рассказов, а когда «Сон» написался, понял, что книга складывается. Ну, с богом!»

Что делать? Надо ехать на Енисейский Север. У меня в кармане десять рублей.

Пришел на теплоход, нарисовал портрет капитана теплохода. Речному «волку» портрет понравился, и я попал на борт речным легализованным «зайцем».

Июльская комфортная жизнь «речного зайца» завершилась для меня на причале Туруханска. На берегу был оживленный рыбный базар. Матросы выгружали какие-то ящики. В ящиках позванивало. Через два часа теплоход подался дальше на север, изрядно уже пованивая рыбой.

В поселке познакомился с новым егерем (предыдущего месяц назад застрелили – не нашел общего языка с местными или варяжскими браконьерами) и начальником рыбнадзора. Штат надзора состоял из двух человек. Природоохранники сетовали на местные трудности: каждый здесь, кто имеет лодку, – браконьер. А лодки имеют все.