Френсис Фицджеральд - Отбой на заре. Эхо века джаза (сборник)

Бэзил читал больше часа. Когда он закончил, закрыл тетрадь и робко взглянул на слушателей, неожиданно раздался взрыв аплодисментов. Он очень точно описал своих героев, и, несмотря на все несуразицы, результат его трудов и в самом деле вызывал интерес – это была самая настоящая пьеса. Бэзил еще задержался поговорить с мисс Халлибартон, а затем, весь красный от смущения, пошел домой в августовских сумерках, чуть-чуть актерствуя по дороге – просто так, сам для себя.

Всю первую неделю репетиций Бэзил провел, бегая из зала на сцену и со сцены в зал, крича: «О, нет! Конни, ну посмотри же: ты должна стоять вот так!» А затем пошли неприятности. В один прекрасный день на репетицию пришла миссис Ван-Шеллингер. После репетиции она объявила, что не может позволить Глэдис участвовать в «пьесе о преступниках». Она считала, что от этого элемента действие можно легко избавить; например, пару бандитовкомиков легко заменит «пара веселых фермеров».

Бэзил с ужасом все это выслушал. Когда она ушла, он заверил мисс Халлибартон, что не изменит в тексте ни слова. К счастью, Глэдис играла кухарку, и эту вставную роль можно было легко убрать, но ее отсутствие сказалось в совершенно ином аспекте. Глэдис была спокойной и смирной девушкой, «самой воспитанной девушкой в городе», и с ее отсутствием поведение актеров на репетициях стало ухудшаться. Те, у кого были лишь реплики вроде: «Я спрошу у мистера Ван-Бейкера, сэр!» в первом акте и «Нет, мэм!» в третьем, стали демонстрировать свою неприкаянность в промежутках между выходами. Так что теперь на репетициях стало все чаще раздаваться:

– Прошу вас, уймите этого щенка или отправьте его, наконец, домой!

– Да где же эта кухарка? Маргарет, проснись, наконец, бога ради!

– И что же тут такого смешного, чтобы ржать как лошадь?

Мало-помалу главной проблемой стала необходимость исподволь и тактично управлять Хьюбертом Блэром. Не считая его нежелания учить реплики, актером он оказался вполне сносным, но вне сцены он превратился в настоящую проблему. Он без устали актерствовал лично для Эвелин Биби, что выражалось, например, в том, что он игриво гонялся за ней по фойе или же щелкал орешки и бросал скорлупки за спину так, что они самым таинственным образом всегда приземлялись прямо на сцене. Когда его призывали к порядку, он бормотал вполголоса себе под нос: «Ах, да сам заткнись!», и Бэзил вполне угадывал смысл слов, хотя толком ничего разобрать не мог.

Но Эвелин Биби полностью оправдала все ожидания Бэзила. Едва выйдя на сцену, она тут же приковывала к себе внимание зала, и Бэзил это отметил, добавив ей реплик. Он завидовал тому слегка сентиментальному удовольствию, которое она испытывала от совместных с Хьюбертом сцен, и даже ощущал неопределенную и обезличенную ревность, видя, как почти каждый вечер после репетиций Хьюберт подвозил ее домой в своей машине.

Однажды на второй неделе репетиций Хьюберт опоздал на целый час, вяло отработал первый акт, а затем объявил миссис Халлибартон о том, что ему пора домой.

– А что случилось? – спросил Бэзил.

– У меня дела.

– Что, очень важные?

– А тебе какое дело?

– Да такое! – запальчиво ответил Бэзил, но тут вмешалась мисс Халлибартон:

– Не нужно ссориться, ребята! Хьюберт, Бэзил ведь просто хотел сказать, что если это не слишком важное дело, то… Мы ведь все здесь жертвуем своим свободным временем ради того, чтобы у нас получилась успешная постановка!

Это замечание явно не вызвало у Хьюберта ничего, кроме скуки.

– Мне нужно съездить в центр и забрать отца.

Он бросил холодный взгляд на Бэзила, словно желая ему сказать – ну, попробуй скажи, что это ерунда!

– А почему же ты тогда опоздал на целый час? – спросил Бэзил.

– Потому что мне нужно было помочь маме.

Вокруг собралась уже целая группа, и он окинул окружающих взглядом победителя. Ведь причина была уважительная – и лишь Бэзил заметил, что это было вранье.

– Чепуха! – сказал он.

– Может, для тебя и так… Генеральчик!

Бэзил шагнул к нему, его глаза сверкнули.

– Что ты сейчас сказал?

– Я сказал «генеральчик». Разве не так тебя прозвали в школе?

Это было правдой. Кличка преследовала его и дома. И даже когда он прямо-таки побелел от ярости, на него тут же навалилось полнейшее бессилие от понимания того, что прошлое – оно всегда рядом, никуда от него не деться. На миг ему показалось, что вокруг – смеющиеся над ним его школьные недруги. Хьюберт засмеялся.

– Уходи! – натянутым голосом произнес Бэзил. – Ну, давай! Уходи!

Хьюберт опять засмеялся, но Бэзил внезапно к нему шагнул, и Хьюберт тут же сделал шаг назад:

– Да не очень-то и хотелось участвовать в твоей пьесе! Очень надо!

– Тогда уходи и не возвращайся!

– Успокойся, Бэзил! – безмолвно нависла над ними мисс Халлибартон; Хьюберт вновь засмеялся и стал искать взглядом свою кепку.

– Я в твоем дурацком погорелом театре участвовать точно не буду! – ответил он и медленно, с веселым видом, развернулся и, не торопясь, ушел.

В тот день реплики Хьюберта читал Рипли Бакнер, но казалось, что над репетиционным залом нависла туча. Игре мисс Биби не хватало привычной силы, все остальные актеры периодически собирались в группы и перешептывались, мгновенно умолкая с приближением Бэзила. После репетиции мисс Халлибартон, Рипли и Бэзил собрались на совещание. Поскольку Бэзил наотрез отказался играть главную роль, было решено пригласить некоего Мэйола Де-Бека, с которым Рипли был немного знаком и который уже прославился своей игрой в драмкружке городской старшей школы.

Следующий день ознаменовался новым беспощадным ударом. Эвелин, покраснев и смутившись, сказала Бэзилу и мисс Халлибартон о том, что у семьи изменились планы и они уезжают на восток страны на следующей неделе, так что у нее никак не получится сыграть премьеру. Бэзил все понял. Она была с ними до сих пор лишь из-за Хьюберта.

– До свидания, – печально сказал он.

Ей стало стыдно, когда она увидела его неприкрытое отчаяние, и она попыталась оправдаться:

– Но я, в самом деле, ничего не могу поделать! Бэзил, мне очень жаль!

– А если я за тобой присмотрю, ты не сможешь остаться дома еще на неделю? А потом поедешь к семье, – предложила ничего не подозревавшая мисс Халлибартон.

– Нет, не получится. Отец хочет, чтобы мы ехали вместе. Если бы не он, я бы осталась!

– Ладно, – сказал Бэзил. – До свидания.

– Бэзил, ты ведь не обиделся, правда? – Ею овладел порыв раскаяния. – Я буду помогать вам всем, чем только смогу! Я буду репетировать еще неделю, пока вы не найдете кого-нибудь мне на замену; я помогу всем, чем только можно. Но, к сожалению, отец сказал, что ехать мы должны вместе.

В тот вечер после репетиции Рипли тщетно взывал к боевому духу Бэзила, предлагая ему разные решения, которые Бэзил с презрением отвергал. Маргарет Торренс? Конни Дэйвис? Да они едва справляются с теми ролями, которые у них уже есть! Бэзилу казалось, что постановка попросту разваливается на глазах.