Френсис Фицджеральд - Отбой на заре. Эхо века джаза (сборник)

– Вы помолвлены? – спросила Лилиан. Адель рассмеялась:

– Избави боже, я об этом никогда и не думала! Нам рано думать о вещах в этом роде, не правда ли? («Да!» – мысленно поддержала ее Жозефина.) Мы просто хорошие друзья. Я считаю, что между мужчиной и женщиной может быть абсолютно нормальная дружба, без всяких там…

– Сюсюканий! – с готовностью подсказала Лилиан.

– Ну, да, хотя мне не нравится это слово. Я хотела сказать – без всяких там сентиментальностей и романтики; все это появится позже.

– Браво, Адель! – несколько поверхностно похвалила ее мисс Чамберс.

Но любопытство Жозефины еще не было удовлетворено.

– А он не говорит, что любит тебя, и все такое прочее?

– Избави боже, нет! Дадли не думает об этих вещах, как и я. У него есть чем заняться в Нью-Хейвене – куча комитетов и команда.

– Ну надо же! – сказала Жозефина.

Она почувствовала странный интерес. То, что два человека, которые друг другу нравятся, никогда даже не разговаривали об этом друг с другом и вполне себе довольны, «не думая об этих вещах», было для нее чем-то новым. Она знала девушек, у которых не было поклонников; знала и таких, у которых, кажется, не было чувств; и даже таких, которые врали о том, что они подумали или сделали. Но вот перед ней сидит девушка, рассказывающая о том, что к ней проявляет внимание последний, кого избрали в «Череп и кости», и рассказывает так, словно он и она – вытесанные из известняка химеры на только что открытой колокольне «Харкнесс-Холл», которых им показывала мисс Чамберс. И тем не менее Адель выглядела счастливой – и гораздо счастливей, чем Жозефина, которая всегда верила в то, что мальчики и девочки созданы исключительно друг для друга, и раз уж так распорядилась судьба, ее веление следует выполнять как можно быстрее.

В свете популярности и успеха Ноулетон стал казаться ей очень привлекательным. Жозефина задумалась, вспомнит ли он ее и пригласит ли потанцевать на балу – и не зависит ли это от того, насколько хорошо он знаком с ее кавалером, Риджвеем Саундерсом? Она попыталась вспомнить, улыбалась ли она ему, когда он на нее смотрел? Если улыбалась по-настоящему, тогда обязательно вспомнит и пригласит! Этот вопрос мучил ее весь вечер, пока она учила два французских неправильных глагола и заучивала наизусть десять строф из «Старого моряка»; но, даже ложась спать, она так и не смогла точно вспомнить, улыбалась она ему или нет.

Основатели тайного братства «Любящие братья», трое юных и веселых второкурсников, наняли дом для Жозефины, Лилиан, еще одной девушки из школы в Фармингтоне и их матерей. Девушки еще никогда в жизни не бывали на балу и ехали в Нью-Хейвен с опаской, словно осужденные. Но на состоявшемся ближе к вечеру приеме, устроенном студенческим братством из Шеффилда, они увидели много парней из родного города, а также бывавших у них в гостях парней, и друзей этих парней, и даже новых парней, суливших неизведанные перспективы, подкреплявшиеся их пылкими взглядами. И девушки вновь обрели уверенность, влившись в блестящую толпу, заполнившую к десяти вечера учебный манеж.

Их впечатлило то, что они увидели; Жозефина впервые попала на мероприятие, которое было организовано мужчинами по их, мужским, стандартам – она увидела внешнюю проекцию мира Нью-Хейвена, куда не допускались женщины и который за кулисами продолжал жить своей таинственной жизнью. Она заметила, что трое их кавалеров, которых они считали прямо-таки воплощением светского лоска, в этом безжалостном микромире таланта и успеха были лишь скромной мелюзгой. Мир мужчин! Оглянувшись вокруг на концерте студенческого хора, Жозефина почувствовала подспудное стремление к настоящей дружбе; у нее возникло очень хорошее чувство. В гардеробной мельком она заметила Адель Кроу и позавидовала тому положению, которое она заняла автоматически лишь потому, что сегодня вечером она была девушкой Дадли Ноулетона. И Жозефина позавидовала ей еще больше, когда Адель во главе «гранд-марша» удалилась под украшенный флагами и гортензиями вход в зал, очень скромная, почти не напудренная, в простом белом платье. На какое-то время она оказалась в центре всеобщего внимания, и при виде этого в Жозефине проснулось нечто давно уже дремавшее внутри – ощущение того, что перед ней вырисовывается новая задача, едва осознанная возможность…

– Жозефина, – начал Риджвей Саундерс, – ты даже представить не можешь, как я счастлив, что сбылись мои мечты. Я так долго ждал этого момента, так сильно мечтал…

Она механически ему улыбнулась, но продолжала думать о чем-то своем, и на всем протяжении танца эта мысль не давала ей покоя. С самого начала ее стали наперебой «перехватывать»; к мужчинам, познакомившимся с ней за чаем, добавилось с дюжину новых лиц, целая дюжина уверенных или робких голосов; как и все популярные девушки, она вскоре обзавелась собственной свитой, преследовавшей ее по всему залу. Такое случалось с ней не впервые, но чего-то не хватало. С ней танцевало впятеро больше мужчин, чем с Аделью, но Жозефина внезапно осознала, что здесь девушка могла занять какое-либо положение лишь благодаря тому положению, которое занимал пригласивший ее кавалер.

Эта несправедливость ее беспокоила. Девушка завоевывает популярность своей красотой и очарованием! Чем она прекраснее и очаровательнее, тем больше она может себе позволить, невзирая на общественное мнение. Казалось нелепым, что лишь потому, что Адель пригласил капитан бейсбольной команды – может, он вообще ничего не понимает в девушках и не способен судить о том, кто из них прекраснее? – Адель оказалась на вершине, несмотря на толстые коленки и чересчур яркий румянец.

Жозефина танцевала с Эдом Бементом из Чикаго. Он был ее самым первым поклонником, с которым они были знакомы еще с танцевальной школы, где она носила косички, белые шелковые колготки, кружевные панталончики с поясом и развевающиеся платьица с неизбежным шарфиком.

– Что со мной такое? – спросила она Эда, размышляя вслух. – Уже несколько месяцев я чувствую, будто мне сто лет, а ведь мне всего семнадцать, и мы с тобой танцевали в первый раз каких-то семь лет назад!

– С тех пор ты много раз влюблялась, – ответил Эд.

– Вовсе нет! – с негодованием возразила она. – Обо мне много разных глупостей рассказывают, но в них нет ни слова правды. Обычно это просто завистливые девчонки.

– Чему же они завидуют?

– Не дерзи! – язвительным тоном сказала она. – Нука, давай двигаться к Лилиан.

Дадли Ноулетон только что «перехватил» Лилиан. Жозефина что-то сказала подруге; затем, выждав, пока они в танце не окажутся лицом друг к другу, она улыбнулась Ноулетону. И на этот раз постаралась встретиться с ним взглядом, чтобы он увидел ее улыбку, чтобы попал в радиус действия ее чарующего аромата. Если бы эти духи выпустили во Франции несколько позже, их название наверняка переводилось бы как «Прошу тебя!». Он поклонился и улыбнулся в ответ; спустя минуту он ее «перехватил».