Джон Ле Карре - Команда Смайли

В ящике стола лежали чистая бумага, машинка-скоросшиватель, искусанный карандаш, несколько резиночек и счет за телефон в последний квартал, неоплаченный, на семьдесят восемь фунтов, что поразило Смайли: слишком уж большая сумма для экономного Владимира. В машинке-скоросшивателе Смайли ничего не обнаружил. Он сунул счет за телефон в карман, чтобы заняться им позднее, и продолжал обыскивать помещение, полностью отдавая себе отчет в том, что это, конечно, не настоящий обыск. На настоящий обыск у троих человек ушло бы несколько дней – только тогда можно со всей определенностью сказать, что найдено все, что могло быть найдено. А он, если что-то и искал, то, скорее всего, адресную книжку, или дневник, или что-то нужное, пусть даже всего лишь клочок бумаги. Он знал, что старики шпионы – даже лучшие из них – становились порой немного похожи на старых любовников: с возрастом они начинали плутовать из боязни положиться на собственную память. Они делали вид, что помнят, а на самом деле все записывали, часто придуманным ими самими кодом, который – если бы они только это знали – разгадает любой специалист за несколько часов или даже минут. Фамилии и адреса контактов, субагентов. Ничто не оставалось под запретом. Порядок передачи информации, время и места встреч, клички, номера телефонов, даже комбинации сейфов, записанные в виде номера страховки или дня рождения. В свое время Смайли не раз наблюдал, как целые сети оказывались под угрозой краха из-за того, что кто-то из агентов не доверял больше своей голове. Смайли, конечно, сомневался, что Владимир идет на такое, но все ведь когда-то начинается.

«Передайте Максу, что у меня есть два доказательства и я могу их принести!»

Смайли задержался у подоконника, который старик назвал бы «кухней», где стояли газовая плитка и малюсенький самодельный холодильник в виде ящика с дырочками для вентиляции. «Мы мужчины, которые готовят сами для себя, – получеловеки», – заключил он, осматривая полки. Стащил оттуда кастрюльку и сковородку, пошарил среди баночек с кайенским и черным перцем. В любом другом месте в доме, даже в постели, можно отрешиться от всего – читать книги, обманывать себя, повторяя, что лучше одиночества ничего и быть не может. Но на кухне сразу видно, что комплект неполон. Полбуханки черного хлеба Полпалки затвердевшей колбасы. Пол-луковицы. Полпакета молока. Пол-лимона. Полпакетика черного чая. Полжизни. Смайли открыл все, что можно, потыкал пальцем в перец. Обнаружил старую плитку и отодрал ее, отвинтил деревянную ручку от сковородки. Собрался было уже открыть дверцы платяного шкафа, как вдруг снова замер, как бы прислушиваясь, но на сей раз внимание его привлекло не то, что он услышал, а то, что увидел.

На шкафчике для провизии лежал блок сигарет «Голуаз-Капораль», которые курил Владимир, когда не мог достать русских папирос. Блок лежал на боку, отметил Смайли и принялся за надписи: «Беспошлинная торговля», «Фильтр». Затем: «Для экспорта» и «Изготовлено во Франции». Весь блок в целлофане. Смайли снял его со шкафчика. В блоке не хватало одной пачки из десяти. В пепельнице лежало три окурка таких сигарет. В воздухе, когда он принюхался, помимо запаха еды и извести, слабо пахло французскими сигаретами.

«И никаких сигарет у него в кармане», – вспомнил он.

Держа голубой блок двумя руками, Смайли медленно поворачивал его, пытаясь угадать, что он в себе таит. Инстинкт – а вернее, подспудная догадка, еще не всплывшая на поверхность, – настоятельно подсказывал ему, что за этими сигаретами что-то кроется. Не по части внешнего вида. И не в том смысле, что они начинены микрофильмами, или взрывчаткой, или пулями со смещенным центром тяжести, или какой-то другой невеселой игрушкой.

Просто сам факт их местонахождения именно тут, а не в каком-то другом месте наводил на мысль, что с ними что-то связано.

Совсем недавно куплены, не запыленные, не достает одной пачки и три сигареты выкурены.

И никаких сигарет у него в кармане.

Теперь Смайли заработал быстрее: ему очень хотелось поскорее убраться отсюда. Слишком высоко находилась квартира. Слишком в ней было пусто и слишком много всего. Он все сильнее ощущал, что что-то не стыкуется. «Почему они не взяли ключей Владимира?» Смайли дернул на себя дверцы шкафа. Там хранились одежда и бумаги, но и того, и другого у Владимира было мало. Бумаги состояли главным образом из ксерокопий брошюр на русском и английском, а также, насколько понял Смайли, на одном из прибалтийских языков. Была там пачка писем из старого центра Группы в Париже и плакаты с надписями «ПОМНИ О ЛАТВИИ», «ПОМНИ ОБ ЭСТОНИИ», «ПОМНИ О ЛИТВЕ», которые, по всей вероятности, предназначались для демонстрации. Была и коробка с желтыми мелками – двух мелков недоставало. Внизу лежала снятая с крючка норфолкская куртка, которой так дорожил Владимир. Возможно, она упала, когда тот слишком поспешно хлопнул дверцей шкафа.

«Такой честолюбец, как Владимир? – пришло вдруг в голову Смайли. – Человек, так старавшийся выглядеть военным? И вдруг оставил свою лучшую куртку на дне шкафа? Или, может, это чья-то небрежная рука не потрудилась ее повесить?»

Смайли поднял куртку, обыскал карманы, затем повесил ее на крючок и хлопнул дверцей, чтобы проверить, упадет ли она.

Она упала.

«Итак, они не взяли у Владимира ключей и не обыскали его квартиру, – думал он. – Они обыскали Владимира, но, по мнению старшего инспектора, им помешали довести дело до конца».

«Передайте Максу, что у меня есть два доказательства и я могу их принести».

Подойдя снова к так называемой «кухоньке», Смайли постоял перед шкафчиком для провизии и еще раз внимательно оглядел лежавший на нем голубой блок. Затем заглянул в корзину для бумаг. Снова в пепельницу, запоминая увиденное. Затем – в мусорное ведро, на случай, если там вдруг окажется смятая коробка от недостающей пачки сигарет. Ее там не оказалось, что, по некоторым причинам, он воспринял с удовлетворением.

Пора уходить.

Но он не ушел – вернее, ушел не сразу. Еще с четверть часа, напрягая слух на случай появления пришельцев, Смайли высматривал и прощупывал, приподнимал и ставил на место, все еще выискивая плохо пригнанную пуговицу или любимый тайник за полками. Но на этот раз он не жаждал найти. На этот раз он жаждал подтвердить отсутствие. Только удовлетворившись в той мере, в какой это позволяли обстоятельства, он тихо вышел на площадку и запер за собой дверь. В конце первого марша ему встретился временный почтальон с повязкой ГПКна рукаве, выходивший из другого коридора. Смайли дотронулся до его локтя.

– Если есть что-нибудь для квартиры 6-Б, я могу избавить вас от необходимости лезть наверх, – с почтением произнес он.