Рэймонд Чандлер - Высокое окно

Когда я открыл дверь из кабинета, он обернулся и уставился на меня довольно сонными тусклыми глазами, посаженными близко к узкому носу. У него было красное, обгоревшее на солнце лицо, зачесанные назад рыжеватые волосы, словно прилипшие к узкому черепу. Тонкие рыжие усики его были значительно ярче волос.

Он разглядывал меня неторопливо и без особого удовольствия. Потом выпустил дым тонкой струйкой и насмешливо улыбнулся.

– Вы Марлоу?

Я кивнул.

– Я несколько разочарован, – сказал он. – Я ожидал увидеть нечто с грязными ногтями.

– Вы можете пройти, – сказал я, – и острить сидя.

Я придержал дверь, и он продефилировал мимо, стряхивая пепел на пол. Усевшись в кресло для посетителей у стола, он стянул перчатку с правой руки и вместе с уже снятой небрежно бросил на стол. Вытащил из мундштука окурок и принялся разминать его спичкой, пока тот не перестал дымиться. Потом вставил в мундштук следующую сигарету и зажег ее толстой красной спичкой. Затем откинулся на спинку кресла с улыбкой скучающего аристократа.

– Все в порядке? – осведомился я. – Пульс и дыхание в норме? Не желаете ли мокрое полотенце на лоб или еще что-нибудь?

Презрительно он кривить губы не стал только потому, что они были презрительно скривлены еще при входе.

– Частный детектив, – сказал он. – Никогда не сталкивался. Грязная работенка, надо понимать. Подглядываем в замочные скважины, ворошим старые сплетни и тому подобное.

– Вы как, по делу, – спросил я, – или просто поболтать?

Улыбка его была незаметна, как старая дева на балу у заезжей знаменитости.

– Я Мердок. Надеюсь, это имя вызывает у вас какие-нибудь ассоциации.

– Я рад, что вы умеете так мило проводить время, – заметил я и принялся набивать трубку.

Он молча наблюдал за моими действиями. Потом медленно сказал:

– Как я понял, моя мать наняла вас для какой-то работы. Она выписала вам чек.

Я закончил набивать трубку, раскурил ее и, откинувшись на спинку стула, стал выпускать дым через правое плечо в сторону окна.

Он немного подался вперед и серьезно сказал:

– Я понимаю, что умение держать язык за зубами обязательно для людей вашей профессии. Но мне и гадать не нужно. Маленький червячок все рассказал мне, жалкий земляной червячок, которого часто топчут ногами, но который все равно умудряется выжить – как и я сам. Я не заставил себя ждать. Это проясняет вам что-нибудь?

– Да, – сказал я. – Предположим, меня все это мало интересует.

– Как я понял, вас наняли разыскать мою жену.

Я фыркнул и ухмыльнулся, не выпуская трубку из зубов.

– Марлоу, – сказал он еще серьезней, – я очень постараюсь, конечно, но вряд ли смогу полюбить вас.

– Я визжу, – сказал я. – От ярости и боли.

– Простите за безыскусное выражение, но от ваших ухваток крутого парня так и прет дешевкой.

– Из ваших уст это особенно горько слышать.

Он снова откинулся назад и принялся сверлить меня тусклыми глазками. Он поерзал в кресле, стараясь устроиться в нем поудобнее. Очень многие пробовали устроиться поудобнее в этом кресле. Я и сам иногда пробую от нечего делать.

– Зачем моя мать хочет найти Линду? – медленно спросил он. – Она ее смертельно ненавидит. Я имею в виду: мать – Линду. Линда всегда вела себя вполне прилично по отношению к матери. Как она показалась вам?

– Ваша мать?

– Естественно. Вы же не знакомы с Линдой, верно?

– Эта секретарша висит на волоске, она останется без работы, в конце концов. Слишком много болтает.

Он резко помотал головой.

– Мать не узнает. И в любом случае Мерле ей нужна. Мать постоянно должна кого-то запугивать. Она может наорать на нее или даже дать пощечину – но обойтись без Мерле не сможет. Как она вам показалась?

– Довольно мила – на старомодный манер.

Он нахмурился:

– Я имею в виду мать. Мерле – просто бесхитростная маленькая девочка. Я и сам знаю.

– Ваша дьявольская проницательность пугает меня, – сказал я.

Он казался несколько удивленным. И почти забыл сбивать средним пальцем пепел с сигареты. Почти – но не совсем. Он внимательно следил за тем, чтобы случайно не попасть в пепельницу.

– Так о матери, – спокойно повторил он.

– Старая боевая лошадь, – сказал я. – Золотое сердце, но все золото упрятано глубоко и надежно.

– Но зачем ей искать Линду? Я не могу понять. И еще тратить на это деньги. Мать ненавидит тратить деньги. Для нее это все равно, что сдирать с себя живьем кожу. Зачем ей искать Линду?

– Понятия не имею, – сказал я. – С чего вы вообще это взяли?

– Ну, как… одно ваше присутствие. И Мерле…

– Мерле просто очень романтична. Она все выдумала. Черт возьми, она сморкается в мужской носовой платок. Вероятно, один из ваших.

Он вспыхнул.

– Глупо. Послушайте, Марлоу. Пожалуйста, будьте благоразумны и объясните мне, к чему все это. Боюсь, я не очень состоятелен, но пара сотен…

– Я должен оскорбиться, – сказал я. – К тому же мне запрещено с вами разговаривать. Приказ.

– Но почему, черт возьми?

– Не спрашивайте меня о вещах, которых я и сам не понимаю, потому что я не смогу дать вам ответа. И вообще, вы что, с луны свалились? Когда человеку моего рода занятий поручается работа, он не шатается где попало, удовлетворяя любопытство каждого встречного.

– Должно быть, в воздухе много электричества, – раздраженно заметил он, – если человек вашего рода занятий отказывается от двухсот долларов.

Меня это нисколько не тронуло. Я взял из пепельницы толстую красную спичку, брошенную посетителем, и принялся ее рассматривать. На ней были желтые полоски и надписи «Роузмонт. Х. Ричард, 3…» – остальное обгорело. Я сломал спичку, сложил половинки вместе и бросил их в корзину для мусора.

– Я люблю свою жену, – вдруг сообщил он и ощерился, показав крепкие белые зубы. – Несколько сентиментально, но это правда.

– В Ломбардии по-прежнему все спокойно.

Он продолжал, все так же щерясь:

– Меня она не любила. У нее не было особых причин любить меня. Она привыкла жить весело. У нас… что ж, у нас ей было довольно скучно. Мы не ссорились. Линда очень выдержанна. Но она не была в восторге от жизни со мной.

– Вы слишком скромны, – сказал я.

Он сверкнул глазами и постарался – небезуспешно – сохранить аристократический вид.

– Неумно, Марлоу. Даже не свежо. Послушайте, вы производите впечатление приличного человека. Я знаю, что моя мать не станет тратить двести пятьдесят долларов только для того, чтобы доставить себе удовольствие. Может быть, дело не в Линде. Может быть, в чем-то еще. Может… – Он осекся и потом медленно продолжил, пристально глядя на меня: -…может быть, дело в Морни?

– Может быть, – весело согласился я.

Он схватил перчатки, ударил ими по столу и снова бросил: