Иоанн Златоуст - Творения, том 2, книга 1

Видишь, как он через исповедание стал праведником? Многомилосерд Бог! Он Сына не пощадил, чтобы пощадить раба; предал Единородного, чтобы искупить неблагодарных рабов; кровь Сына Своего положил вместо цены. О, человеколюбие Владыки! И не повторяй мне опять: много согрешил я, – как я могу спастись? Ты не можешь, Владыка твой может, и так, что изгладит грехи. Тщательно внимай слову. Изглаживает Он так грехи, что не остается даже и следа их. На телах это невозможно: как бы много ни старался врач, сколько бы снадобий ни прикладывал к ране, – только рана скроется; и часто случается, что кто-нибудь получит удар по лицу и залечит рану, а шрам остается и безобразием лица указывает на бывшую рану. Врач старается всевозможными средствами уничтожить и шрам, но оказывается не в силах, потому что ему противится и слабость природы, и бессилие искусства, и ничтожество лекарств. Когда же Бог изглаживает грехи, то не оставляет ни шрама, не попускает остаться и следу, но вместе со здоровьем дарует и благообразие, вместе с освобождением от наказания дает и оправдание и делает согрешившего равным не согрешившему. Он уничтожает грех, и обращает его ни во что, как будто его и не было; так Он истребляет его, (что не остается) ни шрама, ни следа, ни приметы, ни знака.

3. Но откуда видно это? Я должен представить и доказательство тому, о чем говорю, но не от собственных домыслов, а от Писаний дать подтверждение, чтобы свидетельство было вполне надежно. Приведу вам (в качестве доказательства) людей, покрытых ранами, целый народ, исполненный язвами, гноем, червями (до того, что он) весь – рана, весь – язва, и, однако, может так излечиться, что не останется ни шрама, ни следа, ни знака; приведу людей, которые имеют не одну рану, не две, не три, не четыре, а в ранах с ног до головы. Прилежно внимай словам моим, потому что всех касается это наше спасительное слово. Я приготовляю лекарства лучшие, чем (готовят) врачи, такие, каких не могут приготовить и цари. Что может царь? Выпустить может из темницы, но освободить от геенны не в силах; может дать денег, а души спасти не в состоянии. Я вручаю вас покровительству покаяния, чтобы вы узнали его могущество, чтобы узнали его силу, чтобы узнали, что грех не может победить его и что нет греха, который в силах был бы преодолеть его могущество. Приведу не одного, не двоих, не троих, а тысячи людей, покрытых струпьями, язвами, зараженных бесчисленными грехами, которые так могли спастись покаянием, что не осталось ни следа, ни знака прежних язв. Но усердно внимайте словам, да и не только внимайте, а и запоминайте то, что будет сказано, чтобы вы могли наставить и отсутствующих, и, таким образом, возжечь ревность тех, которые лишены пользы нынешнего слова. Итак, пусть предстанет Исаия, зревший серафимов, слышавший их таинственную песнь, и прорекший много о Христе. Спросим, что говорит он. " Видение Исаии, которое он видел об Иудее и Иерусалиме" (Иса. 1:1). Скажи видение, какое видел ты, скажи мне. " Слушайте, небеса, и внимай, земля, потому что Господь говорит" (Иса. 1:2). Иное ты обещал, и иное говоришь. Что же иное обещал я? Ты начинаешь словами: " Видение об Иудее и Иерусалиме", а потом, оставив Иудею и Иерусалим, беседуешь с небом и обращаешь слово к земле, оставив же и словесных людей, беседуешь с бессловесными стихиями? Это потому, что словесные стали неразумнее бессловесных. И не только поэтому, но подобно тому, как Моисей, намереваясь ввести иудеев в землю обетования и предвидя будущее, – что они пренебрегут дарованными им благами, – говорит: " внимай, небо, я буду говорить; и слушай, земля, слова уст моих" (Вт. 32:1), засвидетельствую вам, иудеи, небом и землей, говорит Моисей, что если войдете в обетованную землю и оставите Господа Бога, то рассеяны будете по всем народам; так и Исаия, когда (при нем) угроза готова была исполниться на деле, не мог призвать в свидетели умершего уже Моисея и тех, кто слышал его и давно скончался, почему и призывает свидетелями те самые стихии, которыми свидетельствовал Моисей. Вот вы отпали от обетования; вот вы оставили Бога: как поставлю в свидетели тебя, Моисей? Ты умер и скончался. Как призову Аарона? И он предался смерти. Не можешь поставить меня в свидетели? Призови стихии, потому что и я при своей жизни не свидетельствовал ни самим Аароном, ни кем другим, потому именно, что они должны были скончаться, а пребывающими стихиями засвидетельствовал вам, – небом и землей. Итак, Исаия говорит: " слушайте, небеса, и внимай, земля", Вас повелел призвать сегодня в свидетели Моисей. Но не поэтому только призывает он эти стихии, а и потому еще, что он говорил к иудеям. " Слушай, небо", потому что ты одождило манну; " внимай, земля", потому что ты дала перепелов. " Слушай, небо", слушай, потому что ты одождило манну, ты явило сверхъестественное, – вверху было и гумну уподобилось. " Внимай, земля", потому что ты была долу, и устроила трапезу без предуготовлений. Бездействовала природа, но действовала благодать. Не трудились волы, но произрастал колос; не было ни рук поварских, ни приказания, но манна, освященный источник, служило им вместо всего. Природа забыла о своей немощи. Как не изнашивались одежды их? Как не ветшала обувь их? Все готово было к их услугам. " Слушайте, небеса, и внимай, земля". Не смотря на все удостоверения (Божьего покровительства) и явные благодеяния, Владыка терпит оскорбление. К кому обращу слово, как не к вам? Человека не имею, который послушал бы (меня). Вот я пришел, и нет человека; говорил, и не было слушающего. С неразумными беседую, потому что разумные пали ниже неразумных. Поэтому и другой пророк, видя, как безумствует царь, как почитается кумир, а Бог предается бесчестию, и все одержимы страхом, говорит: послушай, алтарь, послушай меня (3 Цар. 13:2). Ты говоришь с камнем? Да, потому что царь бесчувственнее камня. Послушай меня, алтарь, послушай: " так говорит Господь", и тотчас же алтарь расселся (3 Цар. 13:5). Камень послушал, камень распался и пролил жертву. Как же не услышал человек? Он простер руку свою, чтобы схватить пророка. Что же делает Бог? Он сделал сухой его руку. Примечай, что сотворил (Бог), заметь милосердие Владыки и грех раба. Почему с самого начала не иссушил Он его руки? Потому, что хотел вразумить его разрушением камня. Если бы не разрушился камень, пощадил бы я тебя; но так как камень развалился, а ты не исправился, то навожу на тебя гнев мой. Простер (царь) руку свою, чтобы схватить пророка, и высохла рука. Так водружен был трофей. Столько оруженосцев и вождей, такое громадное войско присутствовало здесь, а он (царь) не мог согнуть руки своей, рука так и оставалась (простертой), громко возвещая о поражении нечестия и победе благочестия, милосердии Божьем и о безумии царя. И согнуть ее (царь) не мог.