Сергей Козлов - Правда, мы будем всегда?

А Заяц идет себе, посвистывает.

– Ты почему меня не боишься? Почему не бежишь? – крикнул Волк.

– А что мне тебя бояться? – говорит Заяц.– Я у Черного Омута был. Чего мне тебя, серого, бояться?

Удивился Волк, поджал хвост, задумался. Встретил Заяц Лису.

– А-а-а!..– разулыбалась Лиса.– Парная зайчатинка топает! Иди– ка сюда, ушастенький, я тебя съем.

Но Заяц прошел, даже головы не повернул.

– Я у Черного Омута,– говорит,– был, серого Волка не испугался,– уж не тебя ли мне, рыжая, бояться?..

Свечерело.

Сидит Заяц на деньке посреди поляны; пришел к нему пешком важный Филин в меховых сапожках.

– Сидишь? – спросил Филин.

– Сижу!– сказал Заяц.

– Не боишься сидеть?

– Боялся бы – не сидел.

– А что такой важный стал? Или охрабрел к ночи-то?

– Я у Черного Омута был серого Волка не побоялся, мимо Лисы прошел – не заметил, а про тебя, старая птица, и думать не хочу.

– Ты уходи из нашего леса, Заяц,– подумав, сказал Филин. – Глядя на тебя, все зайцы такими станут.

– Не станут,– сказал Заяц,– все-то...

Пришла осень. Листья сыплются...

Сидит Заяц под кустом, дрожит, сам думает:

"Волка серого не боюсь. Лисы красной – ни капельки. Филина мохноногого – и подавно, а вот когда листья шуршат и осыпаются – страшно мне... "

Пришел к Черном Омуту, спросил:

– Почему, когда листья сыплются, страшно мне?

– Это не листья сыплются – это время шуршит,– сказал Черный Омут,– а мы – слушаем. Всем страшно.

Тут снег выпал. Заяц по снегу бегает, никого не боится.

Когда Ослик с Медвежонком пришли на войну, они стали думать, кто из них будет главным?

– Ты,– сказал Ослик.

– Нет,– сказал Медвежонок.– Ты!

– Почему я? – удивился Ослик.– У тебя клыки, ты будешь грызть врага. . .

– И у тебя уши: ты услышишь, когда он придет.

– Кто?

– Волк.

– Но ведь тогда надо будет бежать,– сказал Ослик.

– Что ты! Как раз тогда начнется война, и мы пойдем в атаку.

– Куда?

– В атаку. «Ура!» «Вперед!» В атаку.

– А-а-а...– сказал Ослик и присел на пенек. У него очень болели уши, связанные под подбородком.

– А почему вперед? – подумав, спросил он.– Разве нельзя сбоку?

– Сбоку – лучше, но вперед – вернее!

– И когда ты на него налетишь, ты его укусишь, а я его ударю ногой.

– Правильно,– сказал Медвежонок, удобнее устраиваясь на травке.

– А он укусит тебя– продолжал Ослик,– а я его снова ударю ногой. . .

– Нет. Укусит он тебя. А я его убью.

– Но если он меня укусит, он тоже меня убьет.

– Пустяки! Я его убью раньше, чем ты умрешь.

– Но я не хочу умирать! – сказал Ослик.

– Волк тоже не хочет,– сказал Медвежонок и сел.

– Ты думаешь? – Ну конечно! Давай спать.

Они уснули на лесной опушке, а в это время Волк думал так: «Если они налетят на меня спереди – я укушу Медвежонка, а Ослика лягну ногой; если же сбоку, то наоборот: Ослика я укушу, а Медвежонка ляг– ну. А лучше бы укусить их обоих сразу?»

Он уснул под елкой в десяти шагах от лесной опушки...

Когда взошла луна. Ослик проснулся и разбудил Медвежонка.

– Волк спит под елкой,– сказал он.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышу.

– А о чем он думает?

– Ни о чем, он спит.

– А-а-а...– сказал Медвежонок.– Тогда нападем на него сзади.

В это время Волк проснулся и подумал: «Вот я сплю, а на меня могут напасть сзади».

И повернулся к елке хвостом.

– Спит? – спросил Медвежонок.

Ослик кивнул, и они стали крадучись подходить к Волку.

«Медвежонок укусит его, а я стукну по голове,– твердил Ослик. – Медвежонок укусит, а я стукну».

– Я укушу,– шепнул Медвежонок,– а ты стукнешь!

– Угу!

И они бок о бок подошли к Волку.

– Давай! – шепнул Ослик.

– Ты первый, ты должен его оглушить.

– Зачем? Он и так спит.

– Но он проснется, когда я его укушу.

– Вот тогда я его и стукну.

– Нет,– сказал Медвежонок.– Ты главный – ты должен первый.

Ослик осторожно стукнул Волка по голове. Волк заворочался и повернулся на другой бок.

– Ну вот и убили,– сказал Ослик.

– Действительно...

– А зачем?..

– Если б не мы его, так он бы нас!

– Ты думаешь?

– Ну конечное – сказал Медвежонок, – он бы непременно нас съел.

– А если б не съел?

– А что бы он с тобой делал?

– Не знаю– сказал Ослик.

Они возвращались с войны в предрассветных сумерках когда большая лесная роса лизала им ноги.

«А Волк лежит под елкой– думал Ослик,– совсем убитый».

– Зачем? – сказал он.– Лучше бы сидеть дома.

– Ты же на войне,– сказал Медвежонок...

Лесная полянам как парным молоком, была до краев залита лунным светом. Возле луны, как гнилушки возле старого пня, шевелились звезды.

Заяц сидел посреди поляны и был совсем голубой.

Заяц играл на свирели старинную французскую песенку.

«Ля-ля! Ля-ля!» – мурлыкала свирель. И старый облезлый Филин улыбался.

Филину было сто лет, а может, больше, но теперь он вспоминал разные страны и улыбался.

«Как это было давно,– думал Филин.– Так же светила луна, так же сидел посреди поляны Заяц, так же осыпались звезды и играла свирель. Потом поднялся туман. Заяц исчез, а свирель играла...»

«Играй, играй, свирель! – думал Филин.– Я бы съел твоего Зайца, но у меня осыпались перья... И потом – все равно придет другой Заяц, сядет посреди поляны и заиграет на скрипке».

Так думал Филин, живший в молодости во Франции, убивший пол– торы тысячи зайцев и составивший лучшую в мире коллекцию заячьих свирелей, скрипок и барабанов.

"И кто их тянет за уши? – снова подумал о зайцах Филин.– Кто их вытягивает на открытые лунные поляны, кто их заставляет ночи не спать – репетировать, чтобы потом пять минут играть среди лесной тишины? . . "

«Ля-ля! Лю-лю!» – пела свирель. И Заяц поголубел до того, что у него стали прозрачными уши. Ему было так хорошо, что он весь хотел стать прозрачным, как лунный свет; чтобы его совсем не было; чтобы была одна луна, играющая на свирели.

«Однако,– думал Филин,– этого Зайца не скоро съедят. Я его почти не вижу. Знать, много он репетировала коль может так уйти в свирель, что из нее торчат одни его уши. Знать...»

Филин прикрыл глаза, а когда через мгновение открыл их. Зайца уже не было.

Тысячи лунных зайцев скакали но поляне и у каждого из них в прозрачной лапе была свирель, скрипка или барабан из коллекции Филина.

«Ля-ля! Ля-ля!»

« Пи-пи-пи-пи !»

«Бам-бам!» – пели свирели и скрипки и бил барабан.

И каждый прозрачный Заяц на своем прозрачном инструменте играл старому Филину старинную французскую песенку.

Когда подошла зима. Ослик решил сшить себе шубу.