Александр Дюма - Изабелла Баварская

– Увидим, – сказала королева.

– О, этот коннетабль! Ведь вы ненавидите его, не правда ли, ваше величество? И вы хотели бы овладеть Парижем. Так разве вы не пожалуете своей милостью человека, который предложит себя, чтобы взять Париж и отомстить коннетаблю.

Королева улыбнулась с тем выражением, кое присуще было лишь ей.

– О! – сказала она. – Все, чего ни попросит этот человек… Все, половину моей жизни, моей крови. Только где он?

– Кто?

– Этот человек!

– Я перед вами, госпожа.

– Вы! Ты! – вскричала в удивлении Изабелла.

– Да, я.

– Но каким образом?

– Я сын эшевена Леклерка; ночью мой отец кладет ключи от города под подушку. В один прекрасный вечер я иду к нему, обнимаю, сажусь за стол, потом прячусь в доме, а ночью… ночью вхожу в его комнату, беру ключи и открываю ворота.

Шарлотта легонько вскрикнула, Перине сделал вид, что не слышал ее, королева также пропустила ее возглас мимо ушей.

Подумав, она молвила:

– Ну что ж, пускай.

– Я сделаю, как сказал, – повторил Леклерк.

– Но, – робко проговорила Шарлотта, – вдруг, когда вы будете брать ключи, ваш отец проснется.

От этого предположения у Леклерка волосы зашевелились на голове, а на лбу выступил пот. Но тут он положил руку на рукоять кинжала и произнес следующие три слова:

– Я усыплю его.

Шарлотта снова вскрикнула и упала в кресло.

– Да, – сказал Леклерк, не обращая внимания на свою возлюбленную, которая лежала почти без чувств, – да, я могу стать предателем и отцеубийцей, но я буду отомщен.

– Но что они тебе сделали? – сказала Изабелла, приблизившись к нему; она взяла Леклерка за руку и взглянула на него с той улыбкой, с какой смотрит женщина, когда ею владеет жажда мести, как бы жестока она ни была и чего бы ни стоила.

– Пусть это останется моей тайной, королева, вам нет до того дела. Знайте лишь, что я сдержу свое слово, но вы сдержите свое.

– Прекрасно, я слушаю тебя. Ты ведь любишь Шарлотту?

Перине с горьким смешком покачал головой.

– Тогда золото? Ты его получишь.

– Нет, – отвечал Перине.

– Может быть, звание, почести? Как только мы возьмем Париж, я назначу тебя его комендантом, ты станешь графом.

– Нет, речь не о том, – прошептал Леклерк.

– Так о чем же? – спросила королева.

– Ведь вы регентша Франции?

– Да.

– Вы вольны карать, вольны миловать?

– Да.

– И у вас есть печать, а тот, кто владеет грамотой с королевской печатью, облечен королевской властью, не так ли?

– Так.

– Вот я и хотел бы иметь такую грамоту, чтобы она отдала в мои руки жизнь, которой я распоряжусь по своему усмотрению, не спрашивая ни у кого на то соизволения, и чтобы даже палач не оспаривал ее у меня.

Королева побледнела.

– Но это не касается ни дофина Карла, ни короля?

– Нет.

– Пергамент мне и королевскую печать! – с живостью воскликнула королева.

Леклерк взял со стола то и другое и протянул королеве. Та написала: «Мы, Изабелла Баварская, божьей милостью регентша Франции, коей вверено по причине занятости его величества короля управление королевством, уступаем торговцу оружием на Пти-Пон Перине Леклерку наше право на жизнь и на смерть…»

– Имя? – спросила Изабелла.

– Графа Арманьякского, коннетабля королевства Франции, управителя города Парижа, – сказал Леклерк.

– Ах! – промолвила королева, роняя перо. – Но ты, по крайней мере, просишь у меня его жизнь, чтобы убить его?

– Да.

– И в час его смерти ты скажешь ему, что я забираю у него его Париж, его столицу, взамен моего возлюбленного, которого он отнял у меня? Долг платежом красен; надеюсь, ты скажешь ему?

– Прошу не ставить мне условий, – сказал Леклерк.

– Тогда никакой печати, – отвечала королева, отодвигая пергамент.

– Хорошо, я скажу.

– Поклянись спасением своей души.

– Клянусь.

Королева снова взяла перо и продолжала:

– «Уступаем наше право на жизнь и смерть… графа Арманьякского, коннетабля королевства Франции, управителя города Парижа, отказываясь навсегда от нашего права на жизнь вышеозначенной персоны».

Она подписалась и рядом с подписью поставила печать.

– На, – сказала она, протягивая лист.

– Благодарю, – отвечал Леклерк, беря его.

– Это ужасно! – вскричала Шарлотта.

Девушка была бледна как полотно, это невинное создание словно присутствовало при заключении сделки двух исчадий ада.

– Теперь, – продолжал Леклерк, – мне нужен энергичный человек, с которым я мог бы договориться и у которого были бы желание и воля, а из благородных он или из простых – мне все равно.

– Позови слугу, Шарлотта.

Шарлотта позвала, вошел слуга.

– Скажите сеньору Вилье де Л'Иль-Адан, что я жду его, и немедленно.

Слуга поклонился и вышел.

Л'Иль-Адан, верный данному им обету, бросился на пол, не снявши даже военного снаряжения. Ему нужно было лишь подняться с полу, чтобы предстать в надлежащем виде перед королевой.

Через пять минут он уже стоял перед ней, готовый исполнить ее волю.

Изабелла подошла к рыцарю и, пропустив мимо ушей его почтительное приветствие, сказала:

– Сир де Вилье, вот этот юноша вручает мне ключи от Парижа, мне нужен мужественный, энергичный человек, которому я могла бы доверить их, – я подумала о вас.

Л'Иль-Адан вздрогнул; его глаза засверкали; он повернулся к Леклерку и протянул было ему руку, но тут увидел одежду Леклерка: тот, кого он хотел приветствовать как равного, был гораздо ниже его по социальному положению. Его рука скользнула вдоль бедра, и лицо приняло обычное высокомерное выражение, на минуту утраченное им.

Ни одно из этих движений не ускользнуло от Леклерка; он стоял, скрестив руки на груди, и не шелохнулся, ни когда Л'Иль-Адан протянул ему руку, ни когда он убрал ее.

– Поберегите вашу руку, чтобы разить врага, сир де Л'Иль-Адан, – смеясь, сказал Леклерк, – хотя и у меня есть право коснуться ее, ибо так же, как и вы, я мщу за моего короля и мою родину. Поберегите вашу руку, сеньор де Вилье, хотя нас и породнит предательство.

– Молодой человек!.. – вскричал Л'Иль-Адан.

– Ладно, поговорим о другом. Можете вы обеспечить мне пятьсот копий?

– Под моим началом в Понтуазе служит тысяча вооруженных людей.

– Хватит и половины, если эти люди храбры. Я введу их вместе с вами в город. На этом моя миссия заканчивается. Большего с меня не спрашивайте.

– Остальное я беру на себя.

– Прекрасно! Не будем терять времени – тронемся, в дороге я вам расскажу, что я надумал.

– Да не покинет вас мужество, сеньор де Л'Иль-Адан! – напутствовала его королева.

Л'Иль-Адан преклонил колено, поцеловал руку, которую протянула ему могущественная его повелительница, и вышел.

– Вы не забыли вашего обещания, Перине? – спросила королева. – Пусть, прежде чем умереть, он узнает, что это я, его смертельный враг, отбираю у него Париж взамен моего возлюбленного.