Александр Дюма - Изабелла Баварская

– Как же ты узнал об этом?

– Через одного друга, преданного и вам и мне, отец мой, через того, кому поручено охранять по ночам эту дверь…

И юноша указал на дверь, через которую вошел.

– Через сира де Жиака? – в испуге спросил король. Дофин сделал утвердительный знак головою.

– Но ведь этот человек приверженец герцога! – продолжал король едва ли не в ужасе. – Быть может, он и впустил-то тебя для того, чтобы тебя же предать!..

– Не тревожьтесь, отец мой, – ответил дофин, – сир де Жиак предан нам.

Уверенный тон, каким говорил дофин, успокоил короля.

– Значит, ты узнал, что я здесь один… и что же?

– Мне захотелось повидать вас, и Танги, у которого тоже было важное дело к сиру де Жиаку, согласился меня сопровождать. К тому же для большей безопасности к нам присоединились еще два храбрых рыцаря.

– Назови их, чтобы я сохранил их имена в своем сердце.

– Сир де Виньоль, именуемый Ла Гиром, и Потон де Ксантрай. Нынче утром, в десять часов, мы выехали из Мо, обогнули Париж со стороны Лувра и там сменили лошадей, а с наступлением ночи были у ворот города, где нас ожидают Потон и Ла Гир. Письмо сира де Жиака служило нам охранной грамотой, и никто ничего не заподозрил. Так я добрался до этой двери, сир де Жиак отворил мне, и вот я здесь, отец мой, у ваших ног, в ваших объятиях!

– Да-да, – сказал король, опустив руку на пергамент, который он намеревался подписать как раз в ту минуту, когда вошел дофин, и в котором содержались тяжкие условия мирного договора, изложенные нами выше. – Да, ты здесь, дитя мое, ты явился ангелом-хранителем королевства, чтобы предостеречь меня: «Король, не предавай Франции!», чтобы как сын сказать мне: «Отец, сбереги для меня мое наследие!» О, короли!.. Короли!.. Они менее свободны, чем самый последний из их подданных: они должны давать отчет своим преемникам, а затем и Франции – отчет в том, как распорядились достоянием, завещанным их предками. О, когда в скором времени я встречусь с моим отцом, королем Карлом Мудрым, какой плачевный отчет придется мне ему дать о судьбе королевства, которое он передал в мои руки мирным и могущественным и которое я оставляю тебе разоренным, полным внутренних раздоров и раздробленным на части!.. Ты пришел сказать мне: «Не подписывай этого мира». Не правда ли, ведь ты пришел, чтобы именно это мне сказать?

– Такой мир на самом деле сулит нам позор и погибель, – ответил дофин, пробежав глазами пергамент, где были перечислены условия договора. – Но верно и то, – продолжал он, – что я и мои друзья, мы скорее сломаем наши шпаги до самой рукояти о каски ненавистных англичан, чем подпишем с ними такой договор, и все мы, до последнего, скорее умрем на французской земле, нежели добровольно уступим ее нашему заклятому врагу… Да, отец мой, это правда.

Карл взял дрожащей рукой пергамент, еще раз на него поглядел и потом спокойно разорвал на две части.

Дофин бросился отцу на шею.

– Так тому и быть, – сказал король. – Что ж, пусть война. Лучше проигранное сражение, чем позорный мир.

– Бог нам поможет, отец мой.

– Но если герцог оставит нас и перейдет к англичанам?

– Я буду с ним говорить, – ответил дофин.

– До сих пор ты отказывался от встречи…

– Теперь я согласен его повидать.

– А Танги?

– Он возражать не станет, отец мой. Больше того: он повезет мою просьбу и поддержит ее, и тогда герцог и я, мы выступим против этих проклятых англичан и будем гнать их перед собою до самых их кораблей. О, на нашей стороне благородные воины, верные солдаты и правое дело, а это даже больше того, что нам нужно, всемилостивейший государь и отец мой! Один божий взгляд – и мы спасены!

– Да услышит тебя господь! – Король поднял с пола порванный пергамент. – Во всяком случае, вот мой ответ английскому королю.

– Сир де Жиак! – тотчас позвал дофин громким голосом.

Сир де Жиак вошел, откинув занавес, висевший перед дверью.

– Вот ответ на предложения короля Генриха, – обратился к нему дофин. – Завтра вы доставите его герцогу Бургундскому вместе с этим вот письмом: я прошу у герцога свидания, чтобы мы как добрые и верные друзья уладили дела нашего несчастного королевства.

Де Жиак поклонился, взял оба письма и, не промолвив ни слова, вышел.

– А теперь, отец мой, – продолжал дофин, приблизившись к старику, – кто вам мешает скрыться от королевы и от герцога? Кто мешает вам следовать за нами? Повсюду, где бы вы ни находились, будет Франция. Поедем! У нас, среди моих друзей, вы всегда встретите уважение и преданность. С моей же стороны вы найдете любовь и заботу. Поедем, отец мой, у нас есть хорошие, надежно защищенные города – Мо, Пуатье, Тур, Орлеан. Они будут биться до последнего, гарнизоны их себя не пощадят, я и мои друзья – мы умрем на пороге вашей двери, прежде чем вас постигнет какое-нибудь несчастье.

Король с нежностью смотрел на дофина.

– Да, да, – говорил он ему. – Ты все бы сделал так, как обещаешь… Но я не могу согласиться. Ступай же, мой орленок, крылья у тебя молодые, сильные и быстрые. Ступай и оставь в гнезде старого отца, которому годы надломили крылья и притупили когти. Будь доволен тем, что своим присутствием ты подарил мне счастливую ночь, что ласками своими прогнал безумие с моего чела. Ступай, мой сын, и да вознаградит тебя бог за то благо, которое ты мне сделал!

При этих словах король встал: боязнь, что внезапно могут войти, вынуждала его сократить драгоценные минуты радости и счастья, которые дарило ему присутствие единственного на свете любящего его существа. Он проводил дофина до самой двери, еще раз прижал его к своему сердцу. Отец и сын, которым уже не суждено было встретиться вновь, обменялись последним прощальным поцелуем, и юный Карл удалился.

А между тем в это самое время де Жиак говорил, обращаясь к Танги:

– Будьте покойны, приведу его под ваш топор, как быка на бойню.

– О ком это вы?.. – спросил дофин, неожиданно появившийся рядом с ними.

– Да так, ни о ком, ваше высочество, – спокойно ответил Танги. – Сир де Жиак рассказывал мне тут одну старую историю…

Танги и де Жиак многозначительно взглянули друг на друга.

Де Жиак проводил Танги и дофина за городские ворота. Спустя десять минут они встретились с Потоном и Ла Гиром, ожидавшими их.

– Ну, что договор? – спросил Ла Гир.

– Разорван, – отвечал Танги.

– Ну а свидание? – продолжал Полон.

– Если дозволит бог, вскоре состоится. А пока что, милостивые государи, самое главное – поскорее в дорогу. Завтра на рассвете мы должны быть в Мо, иначе нам не избежать стычки с проклятыми бургундцами.

Соображение это показалось четырем всадникам весьма веским, и они отправились в путь настолько быстро, насколько позволили им их тяжелые походные кони.