Александр Дюма - Изабелла Баварская

На другой день сир де Жиак направился в Мелен с двумя посланиями к герцогу Бургундскому. Он вошел в павильон, в котором герцог совещался с английским королем Генрихом и графом Варвиком.

Герцог Жан поспешно сорвал красную шелковую нить, которой было перевязано доставленное его любимцем письмо с прикрепленной к нему королевской печатью. В конверте он обнаружил разорванный договор: как и обещал король своему сыну, таков был его единственный ответ.

– Наш государь пребывает сейчас в припадке помешательства, – сказал герцог, побагровев от гнева. – Да простит ему бог, но он разорвал то, что ему следовало подписать.

Генрих пристально взглянул на герцога, выступавшего от имени французского короля.

– Государь наш, – невозмутимо заметил де Жиак, – никогда не был здоровее духом и телом, нежели в настоящее время.

– В таком случае сумасшедший это я, – сказал Генрих, встав со своего места. – Да, сумасшедший, ибо поверил обещаниям человека, у которого не было сил, а быть может, и желания их выполнять.

При этих словах герцог Жан вскочил на ноги, все мускулы на лице его дрожали, ноздри раздувались от гнева, дышал он шумно, как разъяренный лев. Однако сказать ему было нечего, он не находил, что ответить.

– Хорошо, брат мой, – продолжал Генрих, нарочно титулуя герцога Бургундского так же, как титуловал его французский король. – Тогда я рад сообщить вам, что мы силой отнимем у вашего короля то, что просили уступить нам добровольно: нашу долю французской земли, наше место в его королевском семействе. Мы отнимем его города, и его дочь, и все, что мы просили: мы отрешим его от его королевства, а вас – от вашего герцогства.

– Государь, – отвечал герцог Бургундский тем же тоном, – вы говорите об этом с удовольствием и выражаете то, что бы вам хотелось. Но прежде, нежели вы отрешите его величество короля от королевства, а меня – от герцогства, у вас, мы нисколько в том не сомневаемся, будет немало утомительных дел, и, быть может, вместо того, о чем вы думаете, вам еще придется защищать свой собственный остров…

Сказав это, он повернулся спиною к королю Генриху и, не дожидаясь его ответа и не поклонившись ему, вышел через дверь, обращенную к французским палаткам. Сир де Жиак последовал за ним.

– Ваша светлость, – сделав несколько шагов, обратился он к герцогу, – у меня есть еще одно послание.

– Если оно похоже на первое, то отнеси его к дьяволу! – ответил герцог. – На сегодня с меня и одного послания довольно.

– Милостивый государь, – продолжал де Жиак, не меняя тона, – речь идет о послании его высочества дофина: он просит у вас свидания.

– О, это меняет все дело, – сказал герцог, быстро повернувшись назад. – Где же его письмо?

– Вот оно, ваша светлость.

Герцог вырвал письмо из рук де Жиака и с жадностью стал читать.

– Убрать все палатки и уничтожить ограду! – приказал герцог пажам и служителям. – К вечеру не должно остаться и следа этого проклятого свидания! А вы, милостивые государи, – продолжал он, обращаясь к рыцарям, которые, услышав его слова, вышли из палаток, – живо на своих коней, да шпаги наголо! Опустошительная, смертельная война голодным заморским волкам! Война сыну убийцы, которого они именуют своим королем!

Одиннадцатого июля в седьмом часу утра две довольно крупные армии – одна бургундская, шедшая из Корбея, другая французская, направляющаяся из Мелена, – двигались друг другу навстречу, словно для того, чтобы начать сражение. Такое предположение казалось тем более обоснованным, что обычные в подобных случаях меры предосторожности обеими сторонами соблюдались самым тщательным образом: как воины, так и лошади обеих армий были защищены боевыми доспехами, оруженосцы и пажи имели при себе копья, и у каждого всадника на луке седла висела либо булава, либо секира. Подойдя к замку Пуйи в заболоченном районе Вер, неприятельские войска оказались на виду друг у друга. Противники тотчас остановились, воины опустили забрала на шлемах, оруженосцы приготовили копья к бою, после чего оба войска снова двинулись вперед – очень медленно и осторожно. Сойдясь совсем близко, они опять сделали остановку. Тогда, опустив забрала, с каждой стороны выехали вперед по одиннадцать всадников, оставив позади себя, как надежную стену, собственное свое войско. На расстоянии двадцати шагов друг от друга всадники остановились. Опять же с каждой стороны спешилось по одному всаднику; передав поводья соседу, они пешком пошли навстречу один другому, стараясь сойтись ровно на середине пространства, их разделявшего. Будучи друг от друга в четырех шагах, они подняли забрала, и один увидел перед собой дофина Карла, герцога Туренского, а другой – Жана Неустрашимого, герцога Бургундского.

Когда герцог Бургундский узнал, что человек, шедший ему навстречу, был сыном его государя и повелителя, он несколько раз поклонился ему и опустился на одно колено. Юный Карл тотчас взял его за руку, поцеловал в обе щеки и хотел поднять, но герцог не согласился.

– Ваше высочество, – сказал он ему, – я знаю, как мне следует говорить с вами.

Наконец дофин заставил его подняться.

– Любезный брат, – обратился он к герцогу, протягивая пергамент, скрепленный его подписью и печатью, – если в этом договоре, заключенном между мною и вами, есть что-либо такое, с чем вы не согласны, мы хотим, чтобы вы это исправили, и впредь мы будем желать того же, чего вы желаете и будете желать.

– Впредь, ваше высочество, – отвечал герцог, – я буду сообразовываться с вашими приказаниями, ибо долг мой и мое желание – повиноваться вам во всем.

После этих слов каждый из них, за неимением Евангелия или святых мощей, поклялся на кресте своей шпаги, что готов вечно сохранять мир. Всадники, сопровождавшие дофина и герцога, тотчас обступили их с радостными возгласами «ура», заранее проклиная того, кто осмелится когда-нибудь вновь поднять оружие.

В знак братства дофин и герцог обменялись шпагами и лошадьми, и когда дофин садился в седло, герцог держал ему стремя, хотя дофин и просил его не делать этого. Затем они некоторое время ехали верхом друг подле друга, дружески беседуя, а французы и Бургундцы из их свиты, перемешавшись, следовали позади. Потом они обнялись еще раз и расстались: дофин направился обратно в Мелен, а герцог Бургундский – в Корбей. Оба войска последовали за своими предводителями.

Два человека отстали от остальных.

– Танги, – сказал один из них приглушенным голосом, – я сдержал свое обещание. Сдержал ли ты свое?

– Да разве это было возможно, мессир де Жиак? – ответил Танги. – Ведь он с головы до ног закован в железо! К тому же еще какая свита! Однако уверяю вас, прежде чем кончится этот год, мы найдем более подходящие обстоятельства и случай поудобнее.