Александр Дюма - Сальватор. Том 2

Молодые люди снова переглянулись со всевозраставшим удивлением.

– Вы меня знаете, господа, – продолжал г-н де Маранд с покоряющей улыбкой. – Я человек серьезный, привык с уважением относиться к вопросам чести, и вы не можете заподозрить меня в намерении оскорбить вашего друга.

Молодые люди поклонились.

– Итак, сделайте мне милость…

– Какую?

– Ответьте откровенно на мои вопросы.

– Постараемся, сударь, – в свою очередь улыбнувшись, пообещал Петрус.

– Вы идете к господину де Вальженезу, не так ли?

– Да, сударь, – не скрывая изумления, кивнули молодые люди.

– Вы идете обсудить с ним или его секундантами условия дуэли?

– Сударь…

– Отвечайте смело. Я министр финансов, а не префект полиции. Речь идет о дуэли?

– Это так, сударь.

– О дуэли, причина коей вам неизвестна?

Задавая этот вопрос, г-н де Маранд пристально посмотрел на молодых людей.

– И это верно, – подтвердили те.

– Да, – улыбнулся г-н де Маранд, – я знал, что Жан Робер – джентльмен.

Петрус и Людовик ждали объяснений.

– Я-то знаю причину, – продолжал банкир, – и должен сказать господину Жану Роберу, что буду иметь честь оказать через час влияние на ход событий, а это, возможно, изменит решение вашего друга.

– Я так не думаю, сударь. Нам показалось, что наш друг настроен весьма решительно.

– Окажите мне милость, господа.

– Охотно! – отозвались оба приятеля.

– Не ходите к господину де Вальженезу, пока я не увижусь с господином Жаном Робером и он снова не переговорит с вами.

– Сударь! Это противоречит указаниям нашего друга. Мы даже не знаем…

– Это дело двух часов.

– В некоторых вопросах двухчасовое промедление может пагубно сказаться на результате.

– Уверяю вас, господа, ваш друг не рассердится, будет вам благодарен за задержку.

– Вы точно знаете?

– Слово чести.

Молодые люди переглянулись.

Петрус спросил:

– Почему бы вам, сударь, не подняться к Жану Роберу прямо сейчас?

Господин де Маранд вынул часы.

– Сейчас без десяти минут девять; ровно в девять я должен быть в Тюильри, а я еще не настолько давно стал министром, чтобы заставлять себя ждать.

– Не позволите ли вы нам хотя бы подняться и предупредить нашего друга об изменениях?

– Нет, господа, нет, умоляю вас этого не делать. Намерения господина Жана Робера должны измениться после того, что сообщу ему я. Но в одиннадцать часов будьте у него.

– Тем не менее… – продолжал настаивать Людовик.

– Представьте, – проговорил г-н де Маранд, – что вы не застали господина де Вальженеза дома и вынуждены принять это промедление.

– Друг мой! – заметил Петрус – Когда такой человек, как господин де Маранд, уверяет, что в нашем поступке не будет ничего предосудительного, мы можем – таково по крайней мере мое мнение – положиться на его слово.

Он поклонился банкиру и продолжал:

– Мы будем у нашего друга, сударь, а до тех пор не предпримем ничего, что противоречило бы вашим намерениям.

Молодые люди снова поклонились, давая г-ну де Маранду понять, что не хотят больше задерживать его на улице.

Банкир вскочил в кабриолет и приказал гнать в Тюильри.

Друзья зашли в кафе «Демар» и заказали завтрак, желая с пользой употребить время, дарованное им г-ном де Марандом.

Тем временем лакей Жана Робера передал хозяину карточку министра, не забыв, разумеется, прибавить, что тот зайдет к поэту после визита к королю.

Жан Робер заставил слугу дважды повторить поручение, взял карточку, прочел имя и непроизвольно насупился. Не то чтобы он испугался – молодой человек был храбр, – но неизвестность тревожила его.

Что было нужно г-ну де Маранду в восемь часов утра?

Ведь в это время банкиры и министры уже просыпаются, но поэты еще спят!

К счастью, долго ждать ему не пришлось.

Ровно в десять часов в дверь позвонили, а спустя мгновение слуга ввел г-на де Маранда.

Жан Робер встал.

– Примите мои извинения, сударь, – молвил он, – вы оказали мне честь своим визитом в половине девятого…

– …а вы не смогли меня принять, – закончил за него г-н де Маранд. – Это понятно, вы обсуждали один важный вопрос со своими друзьями, господином Петрусом и господином Людовиком. Это о нас, банкирах, пословица говорит: «Делу время – потехе час». Вы отсрочили мое удовольствие от встречи с вами, но от этого удовольствие только больше.

Эти слова можно было принять и за насмешку, и за любезность. Не зная, как к ним отнестись, Жан Робер указал г-ну де Маранду на кресло.

Господин де Маранд сел, жестом приглашая Жана Робера занять место рядом.

– Похоже, мой визит вас удивляет, сударь, – заметил банкир.

– Это большая честь для меня…

Господин де Маранд его перебил:

– Меня самого удивляет то обстоятельство, что я не пришел к вам раньше. Но чего же вы хотите?! Мы, финансисты, люди неблагодарные; за работой мы несправедливо забываем о людях, доставляющих нам истинное наслаждение. Вы давно оказываете мне честь бывать в особняке на улице Лаффит, я же впервые явился к вам с ответным визитом. Должен признаться, мне весьма неловко.

– Сударь! – смущенно пролепетал Жан Робер, не понимая, куда клонит банкир.

– Почему же, – продолжал г-н де Маранд, – вы благодарите меня, вместо того чтобы выразить мне совершенно заслуженный упрек? Вы ведете себя со мной – простите мне терминологию финансиста – как с кредитором, а должны бы относиться как к должнику. Я обязан вам бесчисленными визитами; я еще вчера вечером говорил об этом с госпожой де Маранд сразу после вашего ухода.

«Ну, вот мы и дошли до сути, – подумал Жан Робер. – Он видел, как я выходил вчера из его особняка в неурочное время, и пришел узнать причину позднего визита».

– Госпожа де Маранд, – продолжал банкир, видя, что Жан Робер молчит, – очень вас любит.

– Сударь!..

– Она любит вас как брата.

Господин де Маранд с особенным выражением произнес последние два слова.

– Но меня особенно удивляет и огорчает, – продолжал г-н де Маранд, – что ей не удалось внушить вам хотя бы отчасти то чувство, которое она сама питает к вам.

– Сударь! – поспешил заметить Жан Робер, растерявшись от того, какой оборот принимает их разговор и даже не догадываясь о его цели. – Мы с вами представляем настолько разные виды деятельности, что…

– Это вам мешает испытывать ко мне дружеские чувства? – перебил г-н де Маранд. – Неужели вы полагаете, дорогой поэт, что в банковской деятельности совсем не нужен ум? Вы думаете, как и те, кто знает о финансовой игре лишь по потерям, что все банкиры – дураки или?..

– О, сударь! – вскричал поэт. – Я далек от подобной мысли!

– Я был заранее в этом уверен, – продолжал банкир, – и потому говорю вам: наши виды деятельности – хотя это не бросается в глаза – имеют немало общего. Финансы, так сказать, дают жизнь. Поэзия же учит нас получать от жизни удовольствие. Мы представляем два противоположных полюса и, следовательно, оба необходимы для того, чтобы вращалась Земля.