Эльсе Роэсдаль - Мир викингов (с иллюстрациями)

Сразу же после эпохи викингов многие пытались давать этому простые объяснения. Так, например, около 1200 года священнослужитель Дудо из Нормандии высказал предположение, что викингские походы были обусловлены перенаселенностью Скандинавии, поскольку, по его словам, «скандинавы без меры предавались излишествам, погрязли в беспутстве и в постыдном и незаконном сожительстве со многими женщинами рождали бесчисленное потомство. Полстолетия спустя уже упоминавшийся Адам Бременский писал, что норманны становились викингами по причине бедности, и он утверждал, что именно христианство (организационно подчиненное его епископату) заставило диких данов, норвежцев и свеев прекратить викингские походы. Прежде они могли лишь „точить зубы, как истые варвары, а теперь воспевают хвалу Господу. Взгляните лишь на этих викингов. Прежде мы читали о них, как они нападали на галлов и германцев, а теперь довольствуются жизнью в собственной стране и могут сказать вслед за Апостолом: „Здесь мы имеем не только нынешнее поселение, но также и будущее“. А в исландской литературе 1200-х годов отражена мысль о том, что походы из Норвегии около 900 года были вызваны тиранией королевской власти и стремлением Харальда Прекрасноволосого к воссоединению страны. В 1200-х годах король Норвегии утвердил свое господство над Исландией, которая до этого была свободной.

В этом последнем утверждении есть, вероятно, известный исторический смысл, поскольку не только в Норвегии, но и в других регионах Скандинавии сообщается о хевдингах, королевских сыновьях или других претендентах на трон, которые вынуждены были искать счастья в чужих землях или были попросту изгнаны из страны. Но ничто не указывало на то, что Дудо был прав, говоря о перенаселенности страны, а утверждение Адама Бременского, что причиной викингских походов явилось варварство скандинавов, которое могло быть излечено христианством, явно несостоятельно. Из многих скандинавских скальдических песен и надписей на рунических камнях со всей очевидностью явствует, что главными побудительными мотивами викингских походов были поиски славы и богатства. Западноевропейские письменные источники подтверждают, что викинги искали не только легкого обогащения, но также и торговых баз и новых мест для поселений. В Скандинавии происходили коренные общественные преобразования, и многие стремились избавиться от связывавших их на родине социальных пут и отправиться в чужие земли на более или менее значительное время. Начиная с 840-х годов войска викингов перестали возвращаться на зиму в родные края, разбивая повсюду свои лагеря. Во многих местах были полчища таких искателей приключений, которые не были особенно привязаны к родной земле, имели за плечами долгие годы викингских походов и, в конце концов, селились за пределами Скандинавии, например, в Нормандии или Англии. Те, кто впоследствии возвращались домой с богатством и золотом, использовали добытые на чужбине богатства для утверждения на родине своего могущества и власти. К таким людям можно причислить короля Норвегии Харальда Сурового Правителя. Но викинги совершали набеги и внутри Скандинавии, поскольку короли и хевдинги нуждались в больших доходах, чтобы содержать войско и сохранять завоеванную власть. Походы королей могли также быть звеном во внешнеполитической игре или имели целью завоевание какой-либо одной определенной страны. Это, например, относится к походу Свена Вилобородого на Англию в 1013 году.

Далее, походы могли быть обусловлены и тем, что Скандинавия имела многочисленные связи с Европой еще до эпохи викингов, а в Северной Европе в 700-е годы наблюдался экономический расцвет, и возникали торговые центры на морском и речном побережье Западной Европы, Англии и Балтики, а также прокладывались торговые пути на Русь. Около 840 года, в период активизации походов, уже существовала целая сеть торговых центров, таких, как, например, Квентович, чуть южнее Булони, и Дорестад на Рейне, Хемвик (предшественник Саутхемптона), Лондон и Йорк в Англии, Рибе, Хедебю, Каупанг и Бирка в Скандинавии, а также на южном и восточном побережье Балтийского моря – Ральсвик в Германии, Волин и Трузо в Польше, Гробиня в Прибалтике (нынешняя Латвия) и Старая Ладога на севере Руси, на пути в крупные торговые центры на Востоке.

В обращении находилось гораздо больше, чем прежде, самых разнообразных товаров, что давало больше возможностей для грабежей и вымогательства дани, как в Скандинавии, так и за ее пределами. Таким образом, возник плацдарм для экспансии скандинавов в эпоху викингов. Политическая структура в большинстве регионов была в значительной степени расплывчатой и нестабильной. В этот период Византия все еще оставалась могущественной державой, однако страны Западной Европы и Британские острова все еще находились в процессе становления и преобразования. Англия, к примеру, оказалась под властью одного короля лишь в 954 году, а огромная империя Карла Великого в 843 году, через 29 лет после его смерти, после целого периода смуты и раздоров, была поделена между его внуками, и эти вновь возникшие государства неоднократно преобразовывались на исходе столетия. В Киевской Руси в 800– 900-е годы возникло великое княжество, во главе которого находились князья, имевшие скандинавские корни. Викинги умело пользовались ситуацией. Слухи о возможностях добыть много золота и серебра, о легкой добыче и новых землях распространялись быстро. В самой Скандинавии викинги зачастую вели себя так же, как и в других землях, продолжая набеги.

Близко к истине, вероятно, подошел английский историк Питер Сойер, когда он в 1971 году охарактеризовал бурную активность викингов за пределами Скандинавии лишь как усиление уже имевшего место процесса, но теперь, в силу особых обстоятельств, приобретшего невиданные масштабы. Развитие кораблестроения, появление кораблей, пригодных для дальних морских походов, общий расцвет экономики, использование периодов ослабления и внутренних распрей в других странах – именно эти обстоятельства и явились причиной расширения викингской экспансии. К этому, возможно, следует добавить общественное развитие в самой Скандинавии, а также условия жизни в этом регионе. Сами по себе эти факторы едва ли могут считаться решающими, тем не менее, они, несомненно, могли побуждать в людях жажду приключений, веру в свои силы и фатализм. На карту ставилось само существование, и для многих скандинавов викингские походы и путешествия в чужие земли стали образом жизни.

В Грипсхольме, в Седерманланде (Швеция), в 1040 году был воздвигнут рунический камень в память об одном из многих, кто последовал за хевдингом Ингваром из Средней Швеции в его неудачный, но, тем не менее, знаменитый и воспетый во многих сагах поход на восток и на юг в Серкланд, то есть в страну сарацинов (здесь, вероятно, имеется в виду арабский халифат со столицей в Багдаде). Надпись гласит: «Тола воздвигла этот камень в память о своем сыне Харальде, брате Ингвара» и заканчивается стихами: