Василий Шукшин - Энергичные люди

- А сумки-то заготовили? - спросил Брюхатый. - Разрезать-то мы ее разрежем, а в чем выносить-то?

- Да есть сумки - полно. Помельче только разрезать: и по одному все вынесем.

- Все уже предусмотрели! - сердито обернулся на всех Аристарх. - Вы вынесите по одному, а я останусь - замою тут все. Чего тут базарить-то?

- Главное, внутренности вынести, а остальное-то:

- Внутренности! А руки, ноги?.. Куда ноги, например, денешь? Они ни в какую сумку не полезут.

- Перерубим! Я ж те говорю: помельче изрубить.

- Вы же интеллигентные люди, - негромко сказала Вера Сергеевна. - Все в шляпах: в галстуках:

- Вывеска! - воскликнул Чернявый.

- Интеллигентные!.. - Брюхатый колыхнул животом от смеха. - Я в лагере трех человек задушил: вот этими вот руками.

- Мы, значит, жестокие? - спросил Аристарх. - А ты? Ты не жестокая? - столько людей сразу посадить собралась. Подписывай!

Как-то не заметили, что, пятясь, Вера Сергеевна подошла к самому окну, которое очень легко открывалось: Она вдруг вскочила на подоконник, распахнула окно и сказала заполошно:

- Если кто только двинется, я прыгаю! Тут только два этажа: сломаю ноги, но все расскажу. Только двиньтесь!

Все так и замерли.

Первым пришел в себя Аристарх. Он засмеялся искусственно.

- Мы же шутим, Верунчик!.. Неужели ты поверила?

- Немедленно все убирайтесь отсюда! - Вера Сергеевна обрела уже спокойный и злой голос. - Шутники.

- Нет, вы: Нет, она правда поверит, что мы:

- Убирайтесь!

- Да шутим же мы! - воскликнул в отчаянии Брюхатый. И бросил подсвечник. - Какие мы убийцы! Нас сам час:

- Убирайтесь!

- Нет, она в самом деле может подумать!..

- Да думай она! - взорвался Курносый. - Что хочет, то и пускай думает! - и тоже бросил нож. И первым пошел к выходу. В дверях остановился, обернулся, как он давеча сделал, точно так же погрозил пальцем всем и сказал остервенело: - Но сидеть я все равно не буду! Ясно?! Сидеть я там не буду! Вот пусть они вот все: они вот, они - пусть сидят, а я не буду!

Никто ему на это ничего не сказал.

Он вышел: И за ним все тоже вышли.

И собрались опять в комнате Аристарха. Долго молчали.

- Интересно, - заговорил Чернявый, обращаясь к Курносому, - как это ты сидеть не будешь? Все будут сидеть, а ты не будешь?

- Не буду! - повторил Курносый.

- А у тя что, сиделки, что ли, нету? - ядовито спросил его Брюхатый. - Она у тебя на месте: будешь сидеть, как все.

- Он там ходить будет, - подал голос Лысый.

Аристарх сидел, обхватив голову руками, и тихо покачивался.

- Не буду сидеть! - опять тупо повторил Курносый. - Вы все как хотите, а я - не буду!

- Все будем сидеть, - сказал Аристарх, не поднимая головы.

Опять некоторое время молчали.

- Конечно, - заговорил опять Курносый, - если бы ты был человек как человек, мы, может быть, и не сидели бы.

Аристарх поднял голову.

- А кто же я?

- Бабник! Шлюха в штанах!.. Да хоть бы умел, господи! А то: не выходит же ничего, нет, туда же, куда добрые люди: давай любовницу! Даже Соньку, и ту: тьфу! Рогоносец. С этой Сонькой:

- А ты подхалим, - сказал Аристарх первое, что выскочило из его оскорбленной души. - Ты перед начальством на полусогнутых ходишь.

- У меня пятеро на шее! - Курносый крепко хлопнул ладонью себя по загривку. - Пятеро!.. Ты вон с одной телкой справиться не можешь, а у меня их - пятеро. Мне не до любовниц!

- Зато тебе - до коньяка, - вставил Брюхатый.

- А ты вообще заткнись! - развернулся к нему Курносый. - Тебе-то даже полезно посидеть: может, похудеешь маленько. В институт питания собрался!.. Вот тебе и будет институт питания, - и Курносый нервно засмеялся.

Брюхатый навел на него строгий взгляд.

- Шавка, - сказал он. Помолчал и еще сказал: - Моська.

- А ты слон, да? - вступился за Курносого Чернявый. - Это не тебя по улицам водили?

- Меня, - сказал Брюхатый. - А это не тебе я нечаянно на туфель наступил: двадцать седьмого июня тыща девятьсот семьдесят третьего года: на профсоюзном собрании? Что-то ты тогда был: зеленоватый, а сейчас, гляди-ка, кукарекает. Выговор-то кому тогда всучили?

- А кто всучил-то? Кто?

- Я, в том числе.

- Да ты сам первый лодырь! Прохиндей. Выговор он всучил!.. У меня первый раз недосмотр случился.

- Минуточку минуточку, - прервал Брюхатый, - как это ты выразился - "прохиндей"? Я одиннадцать лет после суда без единого взыскания проработал! А ты мне, обезьяна, будешь еще вякать тут! Сам в выговорах весь, как: Ни одного же собрания не обходится, чтобы тебя:

- Хватит! - взревел Аристарх. - У меня вон, - показал он на стол, - семь почетных грамот лежат!.. Я и то молчу.

- А чего ты можешь сказать? - спросил его Лысый. - Там - семь почетных грамот, а там, - в сторону коридора, - пять покрышек. Я думаю, покрышки - потяжельше, перевесят. Если уж кто самый чистый среди вас, так это я.

- Ой! - изумились.

- Глядите на этого ангела!

- Прямо невеста: в свадебной марле.

- Шариков только не хватает.

- И ленточек разноцветных:

- Да! - гордо сказал Лысый. - У меня две общественные нагрузки, а у вас: У кого хоть одна общественная нагрузка?

Все промолчали.

- А-а, нечего говорить-то. Вы думаете, это на суде не учтется? Все учтется.

- Да, я думаю, все учтется, - сказал Аристарх. - Я думаю, что тот грузовичок с пиломатериалом - тоже учтется.

Лысый подрожал в гневе и обиде губами.

- Ворюга, - сказал он. - Плюс идейный ворюга: с экономической базой. Ты знаешь, сколько тебе за эту базу накинут? Вот сколько нам всем дадут, столько тебе - отдельно - за базу.

- База - для дураков, - струсил Аристарх. - Я - нормальный спекулянт, чего вы тут?

- А-а!.. Очко-то не железное?

- Но ты тоже - не ерепенься тут, кудрявый!..

В это время в дверь позвонили.

Все оторопели на миг: Брюхатый даже за сердце взялся.

Еще резко, длинно позвонили.

- По одному: с вещами, - тихо сказал Чернявый.

- Иди, - кивнул Брюхатый Аристарху.

- Может, это макулатуру собирают: пионеры, - тихо сказал бледный Аристарх. - Подождем.

Опять звонок.

- А я нож-то там бросил! - вскричал Курносый. - Подождите, я нож-то хоть уберу, а то же!..

- Топорик мой:

- А?

- Топорик, топорик, - невнятно повторил Аристарх. И показывал пальцем на комнату Веры Сергеевны. - Топорик:

- Чего топорик?

- Топорик мой тоже возьми, а то нам попытку к изнасило: ой, это: к убийству, к убийству:

- Тьфу!.. - заругался Курносый. И побежал за ножом и за топориком.

- Мама, роди меня обратно: рубля государственного не возьму, - сказал Брюхатый.

- Не будет она тебя больше рожать, - зло и тихо сказал Чернявый. - Она и за этот-то раз раскаивается, наверно.

Курносый принес нож и топорик: И засуетился с ними. И зачем-то их оглядел еще.

- Ты что? - одними губами спросил Аристарх.

- Где они лежали-то?

- Вон:

Опять звонок, на этот раз вовсе длинный, никакой не "пионерский".