Василий Шукшин - Позови меня в даль светлую…

– Не твое дело.

– Знамо, не мое. Я чужой человек, плотишь мне пять рублей – живи на здоровье. Мне матерю твою жалко. Легко, думаешь, ей одной с вами?..

– Проживем! – резко сказал Юрка. – Никому до этого… Нечего! Жили и проживем.

– Сбили вас с толку этим ученьем – вот и мотаетесь по белому свету. Ты ишо кто? – сосунок, а уж по квартирам сшиваешься. Дома родного не знаешь.

– Если дома нет десятилетки, что я теперь?

– Во-от! "Десятилетки", "пятилетки"… Жили раньше без всякого ученья – ничо, Бог миловал: без хлебушка не сидели.

– У вас только одно на уме – "раньше"!

– А то… ирапла-анов наделали – дерьма-то.

– А тебе больше глянется на телеге?

– А чем плохо на телеге? На телеге-то я если поехал, то хоть знаю: худо-бедно – доеду. А ты навернесся с этого своенго ираплана – костей не соберут.

Юрка махнул рукой.

– Витька, спорь с ним, если охота. Мне надо учить.

– А космос? – значительно спросил Витька старика.

– Что "космос"?

– Космос. Куда наши космонавты летают…

– Летают, – поправил Юрка.

– Летают, – поправился Витька.

– Гагарин-то?

– Не один Гагарин. Много уже.

– А чего они туда летают? Ну и что, что летают? Что толнку-то?

– Во дает! – воскликнул Юрка, опять откинувшись на спинку стула.

– Понял? – сказал Витька. – А что, им лучше на печке лежать?

– Чего вы привязались с этой печкой? – обиделся станрик. – Доживите до моих годов, тогда вякайте. Только спенрва доживите.

– Я же не в обиду тебе говорю, – продолжал Витька. – Но спрашивать, зачем люди в космос летают, – это, я тебе доложу…

– Доложи, сделай милость. Доложи старику. Я, видишь, не спрашиваю, зачем ты, паршивец, ко мне в сад лазишь – знаю потому что, а в космос – не знаю, доложи, сделай милость.

Витька великодушно пропустил мимо ушей замечание про сад.

– Ну, во-первых: основание космоса – это… надо. Приндет время, люди совсем сядут на Луну. А еще придет время – долетят до Венеры, так? А на Венере, может, тоже люди жинвут…

– На Марсе, – поправил Юрка.

– Ну, на Марсе. Разве ж не интересно глянуть на их?

– Они такие же, как мы?

Витька оглянулся на Юрку… Юрка пожал плечами.

– Этого я точно не знаю, – честно сказал Витька. – Монжет, маленько пострашней, потому что там атмосфера не танкая – больше давит.

– Ишо драться кинутся, – сказал старик.

– За что?

– Ну, скажут: зачем прилетели? – Старик явно заинтенресовался Витькиным рассказом. – Незваный гость хуже тантарина.

– Не кинутся. Они тоже обрадуются.

– Еще неизвестно, кто из нас умнее, – включился в разнговор Юрка. – Может, они. Тогда мы у них будем учиться. А потом, когда техника разовьется, дальше полетим… – Юрнку самого захватила такая перспектива человечества. Он встал и начал ходить по избе. – Мы же еще не знаем, сколько еще таких планет, похожих на Землю. А их, может, много! И везде живут… существа. И мы будем летать друг к другу… И полунчится такое… мировое человечество. Все будем одинаковые.

– Жениться, что ли, друг на дружке будете?

– Я говорю – в смысле образования! "Жениться"…

– У них одно на уме – жениться, – недовольно заметил Витька.

– Может, где-нибудь есть такие человекоподобные, что мы все у них поучимся. Вот тогда будет жизнь! Захотел ты, допустим, своих сыновей повидать прямо с печки – пожалуйста: включил видеоприемник, настроился на определеннную волну – они здесь, разговаривай. Ругайся, если хочешь. А медицина будет такая, что люди будут до ста – ста двадцанти лет жить…

– Ну, это уж ты… приврал.

– Почему?! Уже сейчас эта проблема решается. Сто дваднцать лет – это нормальный срок. Мы только не располагаем данными… Но мы их возьмем у соседей по Галактике.

– А сами-то не можете – чтоб сто двадцать?

– Сами пока не можем. Это медленный процесс… – Юрка даже слегка кокетничает, изображает из себя какого-то учителя. – Может, мы и докатимся когда-нибудь, что будем сто двадцать лет жить, но это еще не скоро.

– Сто двадцать лет сам не захочешь. Надоест.

– Ты не захочешь, а другие – с радостью. Будет такое средство…

– "Средство"… Открыли бы лучше какое-нибудь средстнво от похмелья. А то башка, как…

– Не надо пить.

– Пошел ты!..

Замолчали. Юрка опять решительно сел за учебник.

– У вас только одно на языке: "Будет! Будет!" – опять начал старик. – Трепачи. Ты вот – шешнадцать-то лет бундешь учиться, а начнет человек помирать, что ты сделаешь?

Юрка не намерен больше болтать. Молчит.

– Вырежет ему чего-нибудь, – сказал Витька.

– Да если ему срок подошел помирать, чего ты ему выренжешь?

Витька не знал.

– Я на такие… темные вопросы не отвечаю.

– Нечего ответить, вот и не отвечаете. Светлые ваши гонловушки… только мякиной набиты.

– Нечего? – опять вскочил Юрка. – А вот эти люди?.. – сгреб кучу книг и показал. – Вот этим людям тоже нечего отнвечать?! Ты хоть одну прочитал?

– Там читать нечего – вранье одно. У меня на квартире жил один…

– Во дает?! – сказал Витька.

– Ладно! – Юрка опять начал ходить по избе. – Чума раньше была?

– Была. У нас в двадцать…

– Где она теперь? Есть?

– Не приведи, Господи! Может, будет…

– В том-то и дело, что больше не будет. С ней научились бороться. Дальше! Если бы тебя раньше укусила бешеная сонбака, что бы с тобой было?

– Сбесился бы.

– И помер бы. А сейчас – сорок уколов, и все. Человек живет. Туберкулез был неизлечим? Сейчас – пожалуйста: полгода – и человек как огурчик! А кто это все придумал? Ученые. "Вранье"… Хоть бы уж помалкивали, если не знаете.

Старика раззадорил тоже этот Юркин наскок.

– Так. Ладно. Собака – это ладно. А змея укусит?.. Где они были, доктора-то, раньше? Не было. А бабка, бывало, пошепчет – и как рукой снимет. А ведь она институтов ваших не кончала.

– Укус был не смертельный, вот и все. Это элементарно.

– Иди подставь: пусть она тебя разок чикнет…

– Пожалуйста! Я до этого укол сделаю – и пусть кусает, сколько влезет, – я только улыбнусь.

– Хвастунишка.

– Да вот же они, во-от! – Юрка опять показал на книги. – Люди на себе экспериментировали! А знаешь ты, что когда академик Павлов помирал, то он созвал студентов и стал им диктовать, как он помирает…

– Как это? – очень заинтересовался старик.

Витька тоже не слышал про это.

– Так. "Вот, говорит, сейчас у меня холодеют ноги – пиншите". Они писали. Потом руки отнялись. Он говорит: "Руки отнялись".

– А они пишут?

– Они пишут. Потом сердце стало останавливаться, он говорит: "Пишите". Они плакали и писали. – У Юрки у самого на глазах показались слезы. На старика рассказ тоже произвел сильное действие.

– Ну?

– И помер. И до последней минуты все рассказывал, понтому что это надо было для науки. А вы с этими вашими бабнками еще бы… триста лет в темноте жили. "Раньше было! Раньше было!" Какие-то кулацкие уклоны… Вот так было раньше? – Юра подошел и включил радио. Пела певица. Ненмного все послушали ее. – Где она? – спросил Юрка.