Эрих Ремарк - Триумфальная арка

Он поднял глаза.

– Спасибо, – сказала Жоан.

– За что?

– За то, что вы дали выговориться, не слушая меня. Это было хорошо. Я в этом нуждалась.

Равик кивнул, он заметил, что ее рюмка снова пуста.

– Хорошо, – сказал он. – Я оставлю вам бутылку.

Он встал. Комната. Женщина. Больше ничего. Бледное лицо, в котором уже ничто не светилось.

– Вы хотите идти? – спросила Жоан. Она оглянулась, точно в комнате кто-то прятался.

– Вот адрес Морозова. И его имя, чтобы вы не забыли. Завтра вечером, в девять. – Равик записал все на бланке для рецепта, вырвал листок из блокнота и положил на чемодан.

Жоан встала и взяла плащ и берет. Равик посмотрел на нее.

– Можете меня не провожать.

– Я не собираюсь. Только не хочу оставаться здесь. Не сейчас. Поброжу еще немного.

– Все равно придется вернуться. И опять будет то же самое. Не лучше ли остаться? Ведь самое трудное осталось позади.

– Скоро утро. Когда я вернусь, уже будет утро, и жить станет проще.

Равик подошел к окну. Дождь лил не переставая. В желтом свете фонарей его мокрые серые нити извивались на ветру.

– Вот что, – сказал он. – Выпьем еще по рюмке, и ложитесь спать. Погода не для прогулок.

Он взял бутылку. Неожиданно Жоан вплотную придвинулась к нему.

– Не оставляй меня здесь, – быстро и горячо заговорила она, и он почувствовал ее дыхание. – Не оставляй меня здесь одну… Только не сегодня. Я не знаю, что со мной такое, но только не сегодня! Завтра наберусь мужества, но сегодня не могу… Я измучена, надломлена, разбита и теряю последние силы… Не надо было уводить меня отсюда сегодня, именно сегодня… Теперь я не вынесу одиночества…

Равик осторожно поставил бутылку на стол и высвободил свою руку.

– Дитя, – сказал он. – Рано или поздно все мы должны привыкнуть к этому. – Он посмотрел на шезлонг. – Могу прилечь и здесь. Нет смысла идти куда-то еще. Для сна осталось несколько часов. В девять утра у меня операция. Тут можно спать не хуже, чем дома. Мне не впервые нести ночную вахту. Понимаете меня?

Она кивнула, но не отодвинулась от него.

– В половине восьмого мне надо уйти. Чертовски рано. Еще разбужу вас.

– Не важно. Я встану и приготовлю вам завтрак…

– Ничего вы не будете для меня готовить. Позавтракаю в ближайшем кафе. Как простой скромный рабочий. Кофе с ромом и булочка. Остальное – по приходе в клинику. Хорошо бы попросить Эжени приготовить ванну… Ладно, останемся здесь. Две души, затерявшиеся в ноябре. Спите на кровати. Если хотите, я побуду у старика портье, пока вы уляжетесь.

– Не надо, – сказала Жоан.

– Я не сбегу. К тому же нам нужно еще кое-что – подушки, одеяло и прочее.

– Я могу позвонить.

– И я могу. – Равик потянулся к звонку. – Лучше, если это сделает мужчина.

Портье не заставил себя долго ждать. В руке у него была бутылка коньяку.

– Вы переоцениваете наши возможности, – сказал Равик. – Премного благодарен. Но мы – люди послевоенного поколения. Принесите одеяло, подушку и пару простынь. Я вынужден заночевать здесь. На улице слишком холодно, и дождю конца не видно. А я только позавчера встал с постели после крупозного воспаления легких. Можете все это сделать?

– Разумеется, мсье. Я и сам хотел это предложить.

– Хорошо. – Равик закурил сигарету. – Я выйду в коридор. Произведу смотр обуви перед дверями. Мой любимый вид спорта. Не сбегу, – сказал он, уловив взгляд Жоан. – Я не Иосиф Прекрасный. Не брошу свое пальто на произвол судьбы.

Портье появился в коридоре с постельным бельем. Увидев Равика, он остановился. Его лицо просияло.

– Такое не часто встретишь, – сказал он.

– И со мною это не часто случается. Только в дни рождения и на Рождество. Давайте вещи. Отнесу их сам. А это что?

– Грелка. Ведь у вас было воспаление легких.

– Чудесно. Но я согреваю свои легкие коньяком. – Равик достал из кармана несколько кредиток.

– Мсье, у вас, конечно, нет пижамы. Могу одолжить.

– Спасибо, дорогой. – Равик посмотрел на старика. – Только она наверняка будет мне мала.

– Что вы, как раз впору придется. Совершенно новая. Скажу по секрету – получил в подарок от одного американца. А он – от одной дамы. Я таких вещей не ношу. Только ночные рубашки. А пижама совершенно новая, мсье.

– Ладно. Тащите. Посмотрим.

Равик ждал в коридоре. Перед дверями стояли три пары обуви. Пара закрытых ботинок с растяжным резиновым верхом. Из-за двери доносился могучий храп. У другой двери были выставлены коричневые мужские туфли и дамские лакированные полусапожки на высоких каблуках и с пуговками.

Они казались странно одинокими и покинутыми, хоть и стояли рядом.

Портье принес пижаму. Это была не пижама, а мечта. Синий искусственный шелк в золотых звездах. С минуту Равик, совершенно онемев, смотрел на нее. Он хорошо понимал американца.

– Роскошная вещь, правда? – с гордостью спросил портье.

Пижама в самом деле была новой и даже упакована в фирменную картонку «Магазэн дю Лувр», где ее купили.

– Жаль, – сказал Равик. – Хотелось бы мне увидеть даму, которая выбрала ее.

– На одну ночь пижама ваша, мсье. Вам вовсе не обязательно ее покупать.

– Сколько за прокат?

– Сколько дадите.

Равик сунул руку в карман.

– Ну что вы, мсье, слишком много, – сказал портье.

– Вы не француз?

– Француз. Из Сан-Назера.

– Значит, общение с американцами испортило вас. А кроме того, за такую пижаму сколько ни дай – все мало.

– Рад, что она вам понравилась; Спокойной ночи, мсье. Завтра спрошу ее у дамы.

– Сам верну завтра утром. Разбудите меня в половине восьмого. Только стучите тихо. Я услышу… Спокойной ночи.

– Видите, – обратился Равик к Жоан, показывая пижаму. – Костюм для Деда-Мороза. Ваш портье волшебник. Сейчас облачусь в эту штуку. Не надо бояться быть смешным. Впрочем, для этого требуется не только мужество, но и известная непринужденность.

Он постелил себе на шезлонге. Ему было безразлично, где спать – в своем отеле или здесь. В коридоре он обнаружил сносную ванную, а портье дал ему новую зубную щетку. Все остальное было не важно. Жоан была для него чем-то вроде пациентки.

Он налил полный стакан коньяку и вместе с рюмкой поставил у кровати.

– Надеюсь, вам этого хватит, – сказал он. – Так проще. Мне не придется вставать и наливать вам снова и снова. Бутылку и другую рюмку забираю себе.

– Рюмка мне не нужна. Могу пить из стакана.

– Тем лучше.

Равик улегся на шезлонге. Ему понравилось, что женщина перестала опекать его. Она добилась своего и теперь, слава Богу, не обременяла его чрезмерными проявлениями гостеприимства.

Он налил себе полную рюмку и поставил бутылку на пол.

– Салют!

– Салют! Благодарю вас.

– Все в порядке. Меня и так не очень-то тянуло под дождь.