Владимир Сорокин - Сердца четырех

Коля подал ему обмылок и скупо полил воды из бутылки.

– Ой, ой… – вздохнул док, неторопливо обмывая член.

– Птичьи гнезда! – засмеялся Коля.

– Пухначев и Мензелинцев! – выкрикнул Ребров, теряя терпение. Пух-на-чев! Мен-зе-лин-цев!

– Который раз вы это повторяете? – усмехнулся док.

– Любезный, мы что вам – бедные родственники?! – дернулся, Штаубе. – Попрошайки?! Я вам в отцы гожусь!

– Мы уже час потеряли!

– Вам все равно до рассвета ждать придется, – док вытер член поданньм Колей полотенцем. – Ночью к ангарам не пройти.

– А с фонарями? – спросил Ребров.

– Костей не соберете. Там все на соплях, все валится.

– А как же… какого хуя мы надрывались?! – воскликнул Штаубе.

– Не надо при мне выражаться, – поморщился док, застегивая штаны. – Грудь у вас?

– У нас.

– Покажите.

Ребров открыл «дипломат», вынул пакет с частью груди Леонтьева, протянул доку. Док развязал пакет, посмотрел.

– Так. Шрамик, волосики, сосочек. Под Новый год лично целовал… Коль, это вместе с чувихой – наверх.

Он бросил пакет на пол. Коля разжал тиски станка, труп повалился на пол.

– Еще б чуть-чуть и родила! – Коля подмигнул Ольге и развел ноги трупа. В окровавленных гениталиях виднелась головка ребенка.

– Где промежуточный? – док вышел в коридор.

– Вон там, – Ребров двинулся за ним. Возле комнаты Скобы ползали Марик и Витя. Из открытой двери доносился плач Толяпы.

– Сюда, – док поднял промежуточный, вошел в комнату связи и поставил ящик на стол. – Ой, ну и махина…

– Больненько… больничко… – плакал Толяпа.

– Открывайте, – док отпер несгораемый шкаф.

Ребров открыл промежуточный. В дверь вползли Марик и Витя. Док вынул из шкафа блит и патрон, стал свинчивать.

– Господи, – пробормотал Штаубе, – а я думал… господи!

Ребров повернул рычаг поперечной подачи, сдвинул гнек на 3, перевел рейку на 2. Марик поцеловал сапог-дока.

– Пшел, – док отпихнул его сапогом.

– Больнаааа! Боольнааа! – закричал Толяпа.

– Заприте дверь, – пробормотал док, подходя и склоняясь над промежуточным.

Ольга заперла дверь. Док вставил блит в осевое гнездо, стал осторожно поворачивать. Ребров тронул рычаг продольной подачи. Гнек завращался, блит стал погружаться в гнездо.

– И без всякой электроники, – усмехнулся док, – только не форсируйте.

– Как же! – радостно бормотал Ребров, – 6, а потом 8 и на параклит.

Марик подполз к доку и поцеловал его сапог. Ребров перевел подачу на 6.

– Иди воруй! Иди воруй! – застучал в дверь Скоба.

Блит погрузился до красной риски. Ребров перевел подачу на 8, оттянул параклит.

– Иди воруй! Иди воруй! – стучал Скоба.

– Сволочь… завтра пошлю лес валить! – крикнул док.

Марик подполз к ногам Ольги. Блит погрузился до главной отметки. Ребров снял подачу, перевел гнек на 0 и облегченно выдохнул:

– Хоп.

Ольга потянулась к сумке, но Марик схватил ее за ноги, дернул. Она упала, Витя схватил сумку.

– Стоять, – док выхватил из кармана пистолет, навел на Реброва, попятился к двери, отпер. В комнату с оружием в руках ворвались остальные обитатели подвала.

– А, блядище! Задергалась, падло! – Марик боролся с Ольгой, выкручивая ей руку.

– Руки за голову! – скомандовал Толяпа и молниеносным ударом сбил Реброва с ног.

Штаубе и Сережа подняли руки.

– Во, – Витя вынул из ольгиной сумки пистолет, протянул Толяпе. Толяпа, не глядя, сунул пистолет за пояс, оттолкнул Штаубе, подошел к промежуточному:

– Ну?

– Все, все сделали, – замахал руками док, – кончай их на хуй. А замок?

– Что замок? Замок сами откроем.

– Ты?

– Ну… все вместе. Откроем, откроем.

– Откроем? Ай-яй-яй… – Толяпа удивленно покачал головой и ударил дока ногой в грудь. Док полетел на пол.

– Ген, про замок пацан знает, – сказал Скоба, – Леонтьев на него указал.

– Сходи под хуй со своим Леонтьевым, – Толяпа закрыл промежуточный. Марик заломил Ольге руку и сел ей на ноги:

– Вот так, стерва.

Толяпа схватил Сережу за волосы:

– Ну? Скажешь про замок?

– Хуй тебе! Хуй тебе! – закричал Сережа, вырываясь.

Толяпа швырнул Сережу на пол:

– И не только хуй. Яйца, глаза, уши – все отдашь, пока не скажешь. Тащите его в душевую. А этих обшмонать и в кондей. Рыба, Вальтик – отвечаете за них.

Киселек и Лютик уволокли Сережу.

– Не скажет ваш выпиздень – станем из вас кишки тянуть, – Толяпа пнул сапогом Ольгу. – А тебе я пизду разорву. Лично.

Реброва, Ольгу и Штаубе обыскали и втолкнули в темную пустую кладовую. Витя запер их на ключ. Корень притащил скамью, приставит к двери. Они сели на скамью.

– Он мне сломал что-то, – Ребров в темноте ошупывал себя, – ой, больно…

– Так просраться! – выдохнул Штаубе. – Все просрать и проссать в одну минуту! Ольга Владимировна, где вы были со своей реакцией?

– А вы где были… гады, гады, гады! Витя! Как же так?! Почему они не знали? Витя! Витя!

Ребров молчал. Донесся душераздирающий крик Сережи.

– Гады! Гады! – Ольга заколотила в дверь. – Козлы ебеные! Отпустите его!

– Отпустим, – донеслось из-за двери. – Выпотрошим и отпустим.

– Мудак вонючий! Говно!

– Будешь тявкать – выгоню на мороз.

Сережа закричал.

– Гады! Что они с ним сделают! Витя! Ну что ты сидишь! – она толкнула его в темноте.

– А! – вскрикнул Ребров. – Больно… Наверно это Голубев. Да. Я не проверил по раскладке его ряды. Он мог знать Леонтьева. 62,1 это не клэно, это, погоди… нет! – он подполз к двери. – Погодите! Откройте! Его нельзя трогать! Нельзя разрушать!

– Влипли, влипли! Тьфу, ебаный ты в рот! – плевался Штаубе. – Мордой и в говно! На тебе! Дышите глубже, мудачье!

– Сереженька… гады! Он не знает ничего! Козлы тупые! Вы же все погубите! Открой, козел!

– Я вот тебе открою, – отозвался жующий Витя.

– Все! На хуй… – Штаубе задрал штанину и стал наощупь отстегивать протез. – Взорвусь на хуй. Хватит.

– Как? Что вы? – рассеянно спросил Ребров.

– У меня граната в протезе. Давайте все разом. Сил нет… на хуй эти фундаменты…

– Какая граната? – Ольга коснулась потной головы старика.

– Обычная… хуй ее знает какая, давайте, милые. Все равно помирать. Оленька…

– Подождите… где?

– Тут, в основании, проволоку удалить, а в трубке шнурок… милые, давайте головами на протез, а я за шнурок дерну.

– Ну-ка, дайте, – Ольга забрала у Штаубе протез, зашептала:

– Какое оружие у этих двух?

– У одного пистолет, у другого… не помню, Оленька, миленькая, они вам пизду разорвут, а нас в мозги выебут, давайте взорвемся!

– Тише, не орите. Ползите в дальний угол, Витя быстро туда. Уши заткните, рты откройте.

– Оля, Оля!

– Ползите, я ждать не буду! – она вставила трубку протеза в дверную ручку, постучала в дверь. – Ребят, простите меня! У меня для вас очень важное сообщение!